Дидрич снова уставился на меня:

— Тогда я не понимаю. Откуда у тебя дар вилария?

— Кого? — переспросил я.

— Ты можешь видеть, что другому грозит опасность. Это очень… — Дидрич сделал паузу, кивая своим мыслям, и через миг закончил, — Ну, очень редкий дар.

Секай выругался, не выдержав:

— Видит Небо, нулячий ты сын, что твой род родил гения. Где, говоришь, твоя деревня, Белый?

Я непроизвольно коснулся нагрудника, под которым на груди лежал талисман Рычка.

— Рядом с Хорьками, — хмуро ответил я.

— Так он последний, — снова вставил Матс, — Нет Белых-то больше…

— Ты и силен, как бык, — удивился Дидрич, — И, говорят, владеешь магией. А теперь еще и дар велария.

Я пожал плечами.

— На мой род приор наложил барьер, но стая понесла незаслуженное наказание, и Зигфрид освободил меня…

Дидрич кивнул:

— Вот теперь ясно. Такое бывает, когда последний в роду получает от Неба силу. Вот только дар велария особый… Ты раньше охранял кого-нибудь?

— Не в этой жизни, — осторожно сказал я.

Эти слова вырвались у меня совершенно случайно, видимо, сказалось ранение. Но купец среагировал на удивление спокойно.

— Ясно, — Дидрич покосился на небо, — Вера разная бывает, штука это тонкая…

— У нас в степях тоже верят, что великие родичи возвращаются, чтобы воплотиться в новом теле, — сказал Секай.

— Нуль тебе в глотку, Секай! И у леса есть уши, шпионы прецептора везде, а мне еще ереси не хватало в караване.

Секай недовольно замолчал, а купец протянул мне свиток, который так и не отдал перед тем, как я свалился в обморок.