С кряхтением я кое-как поднялся. Ноги пошатывались, отказывались выпрямляться, просились обратно на подстилку.

Лис тоже стоял не особо уверенно, но хотя бы не лежал. Прогресс налицо — в прошлый раз он до копья дотянуться не мог.

— Смотрю, ты оклемался? — спросил я.

Макото кивнул. Как выяснилось, мое целительство, пусть и неумелое, помогло ему выйти к тому состоянию, когда он уже сам мог восстанавливаться, с помощью одному ему известных методик.

Стихии духа и воздуха, как он сказал, вместе могут многое.

Не сразу, но спустя несколько минут я понял, что не только Макото нельзя выходить из пещеры. Мы оба оказались пленниками сумасшедшего Рогача.

Лис будто что-то чуял, и конфликт не развивал, смирившись. Ну, а мне, естественно, захотелось попробовать выйти…

Когда Буру первый раз за ногу подтащил меня к костру, я считал искры и звезды перед глазами. Как он меня отделал, я даже не понял, но, кажется, в этой пещере Рогач в разы сильнее, чем там, в лесу.

До водопада ходить разрешалось, чтобы набрать воды, но едва я пробовал проскочить через падающие потоки, как очухивался возле огня.

— Двум слепым щеняткам с мамкою тепло, тычутся носами, чуют молоко, — в который раз свалив меня на подстилку, проговорил Буру, — Им на лапы встать, глазки распахнуть, и отпустит песья мать, только в добрый путь.

— Не получилось? — с усмешкой спросил Макото.

Он сидел возле костра в позе лотоса, в очередной раз прогоняя по крови целительные потоки. То и дело Лис открывал глаза и недовольно смотрел в потолок — ему не нравился влажный застойный воздух в пещере. Пусть дым от костра куда-то уходил, утекая через щель в потолке, помещение не очень хорошо проветривалось.

Я, потирая ушибленный затылок, только кивнул. Удивительное дело, но Рогач бил гладкой частью дубины, и только пару раз царапнул выростами. Все же, его сила и умение поражали.

— Твою-то… песью мать, — вырвалось у меня.

— Ага, жучью мать, — улыбнулся Макото.

— Щенки — это, я так понял, мы?

— Получается так…

Рыжий Лис теперь мог уверенно стоять. Первым делом, как только зажили все переломы, он принялся за боевой танец.

Я тоже помню, что техника Скорпионов содержала в себе целительные практики. Вот и Макото, совершая немыслимые пируэты, окружал себя энергией воздуха, соединяя ее с потоками в теле.

Разница в наших боевых искусствах сразу бросилась в глаза. Я предположил, что у меня техника Скорпионов больше привязана к земле, а его — к воздуху. Макото усмехнулся, слушая мои умозаключения, а потом пояснил.