Тот замотал головой.
— Д-драма э… это дед…
Я чуть не сел на землю. Драм — внук Зужела. Тогда вообще ничего не понимаю! Что за хрень тут творится? А как же тот внук у Зужела, которого убила шальная стрела?
Одно из двух — или это погиб брат Драма, или это была ложь…
Буру сидел, пожевывая травинку, и втыкал мелкие ночные цветочки в трещинки на дубине. Причем, закрепив очередной бутончик, он оттягивал дубину, легко удерживая ее едва ли не кончиками пальцев, и любовался результатом. Цветочная лужайка на окровавленном пеньке…
Картина была жуткая, и на Тружу действовала соответствующе — тот снова расхныкался.
— Синий цветочек, резной лепесток, делай что хочешь… — он засопел, когда цветок вывалился, — …бежать надо, волчок!
Я кивнул. Если перевести на человеческий… кхм… на звериный, то и так ясно, что времени мало.
Ну, хотя бы выяснил, что за штуку со мной провернули. Если навскидку набросать версию, то дедулька Зужел испугался предсказания старейшины, и пошел сам проверить, насколько я опасен. Захотел спрятать меня в заимке, чтобы потом ее окружили разбойники и с безопасного расстояния расстреляли.
И внук целый, и… в общем, такая вот драма. Интересно, как Зужел собирался уговорить меня сидеть в избушке и дожидаться облавы?
С другой стороны, теперь мне ясно, что опасаться болтливости юнца не стоит. Драм и так все знает, раз этот Зужел общается с пчелами. Скорее всего, именно так он передал весточку обо мне Ляшке, и тот поспешил сюда с отрядом.
— Ма-а-ама-а-а-а…
Тружа изошелся слезами, потеряв последние крохи стыда, и застонал уже навзрыд. Даже Буру посмотрел на него со смесью брезгливости и осуждения. Мужчины так себя не ведут.
Я помучился еще несколько секунд, слушая совесть, а потом сказал:
— Драму твоему конец. Быть может, ты очнешься, а его уже не будет.
Сквозь пелену сопливых терзаний прорвалась мысль, и у парня вырвалось:
— А?
Я саданул древком ему по темечку, и Тружа в отключке свалился на траву. Очнется, сам решит. А найдут разбойники… Ну, тут картина вокруг такая, что могло и повезти пацану остаться в живых.
Рогач усмехнулся, вставая. Его дубина была украшена травинками, цветочками, и действительно напоминала заросший пенек. Это еще больше меня коробило, если вспомнить, как он покрошил разбойников в лесу.
— Раз Волчок пушист и мил, не отнимет Небо сил… — сказал Буру, а потом вдруг резко повернулся, шумно потянул носом.