Теперь же следователь стоял на пороге, и Алекс шагнул в сторону, пропуская Виталия Сергеевича внутрь.

Следователь не спеша прошествовал в зал, предварительно повесив куртку с мехо-вым капюшоном на крючок у двери, и расположился на кресле напротив телевизора. Алекс сходил на кухню и пригласил Виталия Сергеевича туда, где под неярким светом четырёх маленьких лампочек, он накрывал на стол.

Виталий Сергеевич прошёл в большую общую кухню, на сложенных вместе ладо-нях он нёс какие-то цветы лавандового цвета, которые высыпал на клеёнчатую скатерть перед Алексом.

— Что это? — спросил он, усаживаясь на деревянный табурет у стены.

Алекс недоумённо воззрился на цветы и пожал плечами.

— Не знаю, а где они лежали?

— Они рассыпаны по всему залу, Лёш. Довольно-таки интересная штука.

— Правда? — Алекс на четверть наполнял водкой стаканы.

— Если бы не моя сегодняшняя находка, дружище, — следователь перебирал пальцами маленькие цветочки, — то я бы и не вспомнил, что такие же цветы были у вас дома и в тот раз, когда исчезла Вика…

Алекс непонимающе смотрел на него, тогда Виталий Сергеевич вкратце рассказал ему о прошлой находке и о значении цветов, с которыми его ознакомил справочник.

— Теперь же цветы другие, — пояснил он. — Насколько я помню, именно такой цвет вереска говорил об одиночестве.

— Да ну, чушь это всё, — отмахнулся Алекс и отпил из своего стакана, закусив маринованным помидором. — С чего бы кому-то так подшучивать?

— Никого нет на примете? — поинтересовался Комаровский и, прищурив один глаз, внимательно посмотрел на собеседника.

В неярком свете электрических ламп ему бросилось в глаза то, насколько сильно сдал Алекс. Тяжёлый перелёт на полярную станцию, хлопоты с транспортировкой тел, различные бюрократические вопросы и снова долгий перелёт домой, где его до сих пор никто не ждал. Алекс похудел, под красными глазами увеличились и набрякли мешки, ввалившиеся щёки покрывала отросшая щетина, однако глаза горели каким-то фанатичным сухим блеском, что заставило следователя невольно поёжиться. За спиной Алекса тускло поблёскивала керамическая плитка, местами кое-где отвалившаяся на облупившихся стенах. Вдалеке, в темноте большой кухни виднелась неясная тень от второго стола с нагромождением тарелок, стеклянных бутылок и стаканов.

Выдержав задумчивую паузу, Алекс рассказал Комаровскому о девушке и о тех крупицах информации, которые она сообщила ему.

— И из всего этого я делаю вывод, — Комаровский подцепил вилкой варёную картофелину, — что с приходом этой Ани к вам в гости, она по уходу оставляет цветы. Если судить по цветам, то вначале…

— Вначале, — перебил его Алекс, рисуя вилкой по воздуху замысловатые фигуры и невидящими глазами уставившись куда-то вдаль, — вначале её можно было найти, а потом всё… Но я твёрдо знаю, что сестра жива.

— Лёш, погодь, — Комаровский понизил голос, — с одной стороны у нас нет никаких доказательств, чтобы задержать и допросить девушку. Тем более, подозревать её в соучастии в совершении преступления, не говоря уж о том, чтобы сделать её главным виновным лицом. Но вне рамок следствия я бы хотел потолковать с нею. Только расскажи мне, как она выглядит?

Алекс, закурив, подробно описал девушку, стараясь не упустить не одну из деталей. Напоследок, затушив сигарету об переполненную окурками пепельницу, он положил голову на сложенные на столе руки и умолк.

— Что делать, я не знаю, — глухо сказал он. — Как будто бы Вика сквозь землю провалилась!