-У меня на душе будто кошками насерено, а ему смешно. Не любишь ты меня, - заплакала Ольга.
-Ты расстраиваешься по пустякам, - я прижал жену к себе, и погладил её по голове. – Если ты не будешь знать, ЧТО сказать в детдоме, то специальные люди тебе текст напишут, ты его прочитаешь, запомнишь и перескажешь при встрече с детьми. И все дела.
-Да я как сирот увижу, у меня все слова из головы вылетят. Да, может, меня с работы не отпустят в детский дом съездить?
-Оль, а зачем тебе работать, если я буду Президентом России? Зарплата будет больше, чем у депутата. Неужели я тебя не прокормлю?
-Ты предлагаешь мне уйти с работы ? – жена замерла. – Я свой коллектив не брошу. У меня там со всеми хорошие отношения и поэтому я в ближайшие тридцать лет из парикмахерской ни шагу.
-Даже домой не будешь приходить?
-А причём тут дом? Я имею в виду, что увольняться не буду.
-Не увольняйся. Будешь ездить по детдомам в свободное от работы время.
Партия власти развернула агитацию, вернее, антиагитацию, направленную на критику моей программы и моей личности. Но как правило, в России всегда было и я думаю, что так и будет впредь, что если кого-то ругают, то за того и голос уют. Да и пиарщики сделали своё дело на пять с плюсом. Я ездил по стране, встречался с потенциальными избирателями, не сулил им зла – тых гор и рек полных вина, но обещал навести в стране порядок. Не задирал носа перед простыми людьми, разъяснял пункты своей программы доходчиво, не вставляя в свою речь иноземные слова, значения которых многие простые люди не знали. Плакаты с моей физиономией я видел везде, где бывал. И кое-что брал на карандаш. Я записывал в блокнотик все недостатки, встреча – ющиеся на моём пути. Например, в одной области разрушенные колхозные фермы создали впе – чатления, будто прошли гитлеровцы, всех поубивали и всё взорвали. И поэтому некому было восстановить коровники или свинарники. Но впечатление – это одно, а вот нежелание губерна – тора заниматься своими прямыми обязанностями – это совсем другое. В некоторых районных городишках и сельских населённых пунктах можно было снимать фильмы о жизни россиян Х!Х или начала ХХ веков. Старые и обшарпанные домишки не могли создать хорошего настроения их жильцам. Впрочем, сто лет назад эти домишки были относительно новыми и, наверняка, не обшарпанными.
Отец радовался, что его сын может стать Президентом России, а вот мать, как и жена, стала ныть:
-Зачем тебе это надо? Ты будешь от такой работы уставать. Частая смена часовых поясов очень вредно сказывается на здоровье. Придётся много летать на самолёте, а самолёт может разбиться…
А вот тёща начала покупать дорогие одежды, потому что, по её словам, наряды должны соответствовать должности зятя.
Тесть не верил в мою победу на выборах, и поэтому ни перед кем не выпендривался, и не отговаривал меня снять свою кандидатуру.
Моя программа была во многом похожа на программу кандидатов в президенты от компартии и “Справедливой России”. И я не мог понять одного: почему выбор пал на меня, а не на Зюганова или Миронова? А Жириновского не поддержали потому, что он хотел с той или иной страной померяться военной силой в боевых действиях. А я говорил, что развязывать войны – это старомодно, то есть прошлый век и далее ко Дню сотворения мира. Почитайте Ветхий Завет и узнаете, что войны на Ближнем Востоке были постоянно. А кому от этого стало лучше? А совре – менно, по - моему понятию, - это выгодно торговать с развитыми странами. А вот для того, чтобы казна постоянно пополнялась, нужно иметь пронырливого министра финансов. И не просто про – нырливого, а пройдоху, который из воздуха делал бы деньги, и эти деньги текли бы на государс – венный счёт. И меня мучили такие вопросы – согласится ли Сергей Мавроди стать министром фи –нансов или вернуть Кудрина рулить денежными потоками?
Я не на секунду не сомневался в том, что некоторых господ из высшего руководства страны нужно было выкинуть из их кабинетов вместе с креслами. Но до поры до времени эту мысль я озвучивать не хотел, потому что надеялся, что чиновники исправятся и станут работать лучше. Но я не мог без согласования с очень известным почти во всём мире россиянином уво – лить кого бы то ни было из министров. Такой был уговор.
Выборы приближались, и я целыми днями мотался по стране, не посещая заседаний в Госдуме. Я был уверен в том, что избиратели “моего” округа снова за меня проголосуют. Ведь проголосовали же они за меня во второй раз, проголосуют и в третий.
Удивительно, но факт: все, с кем я когда-либо учился, включая школу, узнали номер моего домашнего телефона и через моих родных передавали мне приветы и обещания отдать за меня свои голоса.
Подумать только: как я стал всем нужен. Если я стану (а я стану, мне обещали) Пре – зидентом России, то смогу понадобиться для решения всяких делишек. Вот и названивали мне, и те с кем я дружил, и те с кем я только здоровался.
Во время теледебатов с лидером коммунистов мы сошлись во мнении, что я жестокий, но справедливый.
Главный либеральный демократ был уверен в том, что я хочу распродать всю Россию , и при этом никому – ни американцам, ни европейцам не дав по морде.