Приватное сообщение от Мартовский заяц: Боттичелли, правда, приходи? Давно на тебя посмотреть хочу.
«И чего они меня на свой звериный слет так настойчиво зазывают? Будто я – их лучший виртуальный друг. Бегемота этого вообще впервые вижу. Хотя вот на дружелюбного зайца поглядеть было бы любопытно».
Я направил внимание на чистые ощущения, которые проецировала текущая ситуация. Что-то во мне самом нашло в себе все подходящие элементы этой проекции. Одна часть меня пыталась в этой жизни чего-то достичь и реализовать, другая – эту часть успокаивала и усмиряла, как буйного пациента в белой рубашке с завязанными за спиной рукавами, а третья – смотрела на шоу со стороны, оценивающе, холодным, почти бездушным взглядом.
«Мой ум ведь создает смыслы буквально из пустоты, думал я. А вдруг все эти Сундуки с Бегемотами и Душелюбами – имена архетипов моей собственной психики? Что если я сам их создал, назвал и разделил по ролям? Нет, так не бывает! Не хочу».
Я верил, что где-то там, под другую сторону экрана сидит человек под ником «Людовед», и брызгает (проецирует?) своей же слюной на свой монитор. Истинный оплот hi-tech-эволюции. Но подспудно я воспринимал происходящее иначе. Мои ощущения, как бы отделились от моей жизни, и ум тут же подкинул очередную проекцию этого переживания. Это был образ маленькой сферы, в которую было погружено мое тело. И в этой сфере я был единственным человеком во вселенной. Вся моя жизнь была такой. Все это время я думал о самом важном, так ни разу и не прикоснувшись к «самому важному». Я всегда был «тем самым» живым героем собственных грез. «Я – центральный персонаж своей жизни. В этой истории я играю главную роль. Почему же я не замечаю себя? Почему я рвусь к целям? Зачем мне гармония? Все эти цели только дополняют то, что уже и так есть».
Еще одна проекция. Теперь я – единственный человек во вселенной. Я стою один на одной ноге на небольшой, скользкой платформе посреди черной бесконечной бездны. Невероятными усилиями эоны лет я удерживаю здесь равновесие. И чтобы все не казалось таким плачевным, на фоне этой обреченной вечности я выдумал для себя так называемый «обычный» мир, в котором у меня есть друзья, родственники, дом, компьютер, учеба и другие увлекательные проекции.
И тут со мной случилось какое-то когнитивное расщепление. Несколько секунд я не мог понять, кто я и где. То ли я – один из участников чата, то ли одна – из собственных живописных проекций, то ли я – Тэо Ботов, сидящий у терминала в своей комнате в Цитадели.
«Чем на самом деле является мое «я»? И если это «я» принадлежит мне, значит, у меня есть «я», владеющее другим «я»? Они оба отделены от меня? Кто же я тогда? Чем является то «я», в центре которого сплетается вся моя жизнь? Из каких реальных признаков складывается самоощущение?»
И в этот момент меня будто током ударило. Нечто туманно непостижимое целое мгновение казалось озаряюще очевидным и понятным. Невыразимые крупицы знания состыковались в одно целое, и осветили мой ум вспышкой постижения чего-то изумительного. «Что это было? – содрогнулся мой рассудок». А затем все прошло без следов, и меня охватила тревога. Внезапно я сильно захотел, чтобы все эти люди на экране терминала оказались реальными. Я как будто начал понимать пользу от той вездесущей нормы, в которую мировое правительство так старательно погружало мирское сознание. Модераторы были мудры, устанавливая свои правила и ограничения.
В приватном сообщении я выпросил у Мартовского зайца телефонный номер, и сразу позвонил. Это была девушка моего возраста с мягким вкрадчивым голосом по имени Соня. Мы несколько минут проговорили о какой-то чепухе, которая, тем не менее, почти мгновенно исцелила меня от приступа просветления. «Просто фантастика, думал я. Каким-то волшебным образом обычная болтовня с живым человеком махом стабилизирует сознание в состоянии нормы».
Соня рассказала мне о других пользователях. Как оказалось, человек под ником «Петр и Павел» тоже был лицом женского пола. Что позабыл в чате бизнесмен Бегемот, оставалось загадкой. Как сказала Соня: «с такими, как у него возможностями, можно было бы самого Фрейда с того света вытащить и нанять». Голос Сони казался вполне реальным. Она снова предложила мне прийти на встречу, которую пользователи устраивали еженедельно в баре «Барокамера» в торговом центре Babylon. Соня сообщила, что будет в черном платье с цветочным шифоновым шарфом на шее. Я был переполнен противоречивыми чувствами, на предложение объявиться ответил уклончиво и попрощался.
Тревога начала растворяться, но внутри оставалось ощущение чего-то недоконченного. Я понял, что все-таки хочу увидеть Соню и остальных, чтобы убедиться в «реальном» существовании этих людей. В иное время, я бы и не помыслил ради такой глупости подниматься на поверхность, но раз уж отец уже уговорил меня высунуться… «прям подземная тварь какая-то!» К тому же, как оказалось, именно в этом торговом центре по какой-то дикой случайности располагается одна из точек выхода из Цитадели на поверхность. «Может быть, это и не случайность вовсе, думал я. Может быть – это очередной виток в книге судьбы». По времени я вроде бы успевал как раз перед встречей с отцом.
Последний раз до этого я был на поверхности полгода назад вместе с группой других адептов корпуса в сопровождении наставника. Мы ездили на «экскурсию» в бункер 2И целым кортежем с охраной.
Вход в бункер из мирского города представлял собой неприметное двухэтажное здание, обитое светло-серым металлом. За ним, как нам тогда пояснил наставник, локализовались километры заводов и складских помещений правительства.
Добирались мы тогда без остановок, но даже из окна машины, город мне в очередной раз не понравился. В сравнении с Цитаделью, мирской мегаполис казался ржавой консервной банкой в Богом забытой комиссионке.
Сейчас я теоретически понимал, что это – проекция. То есть, получается, все эти образы содержатся где-то в моем уме, и чтобы не замечать своих же неблаговидных качеств, я начал приписывать их мирскому городу.
Что-то с этой теорией у меня не клеилось. Подавляющее большинство знакомых мне модераторов, также как и я не выносили поверхность. Возможно, это был какой-то коллективный самообман. Но упрямая статистика всегда остается на стороне привычного взгляда на вещи. Почти все истории этого мира повествовали о добре и зле. С добром не все было однозначно, а вот зло неизменно оборачивали в топорные грязные обертки: насилия, лжи, болезни и распада. Неужели каждый человек на этой земле в борьбе со злом, неизбежно веками занимался самообманом? По этой логике выходило, что любые выпады против зла, совершались под влиянием этого же самого зла внутри человека.
И тут меня осенило… «Просто день откровений какой-то!» Я понял, что все это время подспудно терзался неведомым сложным, но еще толком не выраженным вопросом. Затем что-то внутри раскрылось, и мою познавательную жажду заполнила амброзия удовлетворения, словно я, наконец, дозвонился до самого себя, получил долгожданный ответ, и мысли потекли по новому маршруту быстрым потоком. Казалось, я только сейчас понял, о чем битый час твердил наставник. «Проекции – это же просто мое собственное отношение к жизни, понял я. Как же я сам этого не понимал… Я смотрю на жизнь из своей головы, своими глазами, сквозь собственные мысли. Я никогда не видел этого мира глазами других людей, но жил так, будто другие для меня существовали наравне со мной. Как же я не понимал, что я – это я? И я всегда был только собой. Иногда мне казалось, что я становлюсь Максом – и нас становилось двое. Потом появлялся отец – и теперь меня уже – три. Затем появлялись другие… Весь мир – это мое отношение. Каждую секунду я проявлял череду отношений, которые, цепляясь друг за друга, создавали вереницу событий. Вся моя жизнь состояла из такой вот хронологии, которая двигалась непрерывным потоком в моей голове».
Несколько минут я переживал волнение, и даже чувствовал стук своего сердца. Затем понимание стало сглаживаться.
Только что мне казалось, будто я понял нечто очень важное, а спустя всего минуту это понимание с космической скоростью как-то очень уж по-свойски становилось чем-то буднично нормальным и почти бесцветным. И вот мне на автопилоте уже хотелось бестолково поскакать дальше – к новым впечатлениям – еще и еще! Какое поверхностное легкомыслие! Я по-прежнему считал, что постиг проекции, а когда захотел как-то зафиксировать это свое «постижение», зацепиться больше было не за что – чудо в очередной раз незаметно ускользнуло, не попрощавшись.