Медленно, с усилием она провела указательным пальцем в сторону, ведя за собой щеколду на той стороне окна.

Раздался тихий скрип.

«Ну да, конечно, зачем смазывать замки на окнах», — с раздражением подумала она и сама улыбнулась своим мыслям.

Все ее коллеги искренне возмущались, когда что-то в быту добропорядочных граждан мешало совершению преступлений.

Она приоткрыла окно и медленно поставила ногу на подоконник, между горшками с зеленью. У стены рос укроп, и его желтые соцветия могли легко испачкать одежду, оставив заметные следы. Спустившись на пол, она закрыла окно и тщательно протерла щеколду небольшой бархатной тряпкой.

Внимание к деталям — первое, чему ей пришлось научиться. Никаких соприкосновений с кошками, цветами, свежей штукатуркой, красками и всем, что способно оставить след. Самым важным в работе было не выполнение задания — при малейшей опасности полагалось пренебречь заказом и передать его другому. Самым важным было сделать так, чтобы присутствие чужака в доме осталось незамеченным.

За годы работы ей приходилось исполнять самые странные заказы. Людям, способным проникнуть в любой дом, платили не только за кражи и убийства. Могли попросить запомнить расположение вещей в комнате, могли заставить подкинуть какую-нибудь мелочь, отравить собаку… Однажды ей заплатили, чтобы узнать, какими духами пользуется одна высокопоставленная особа. В тот раз она даже в дом не полезла, потому что «Сек Манифик» пах так узнаваемо, что было достаточно просто на несколько секунд оказаться рядом с женщиной, которая его носила.

В этот раз ей не нужно было ни красть, ни рыться в чужих столах. Анонимный заказчик просил фотографию спящего мужчины, хозяина дома.

Только и всего. Девушка давно не задавала лишних вопросов. Чем меньше она знает о заказчике и его мотивах, тем проще ей будет врать на допросах в жандармерии, где она оказывалась не раз. И еще никогда никому не удавалось поймать ее на лжи.

Выйдя с кухни в темный коридор, она остановилась и опустила на глаза плотно прилегающие летные очки. Именно они оказались самыми удобными для ее целей. Их длинные окуляры вмещали до четырех сменных линз. Комбинация двух из них позволяла видеть в темноте, другая служила для увеличения. Она давно хотела купить новые очки, с десятком линз, которые повышали четкость изображения даже в полной темноте или позволяли разглядеть микроскопический скол на грани драгоценного камня. Но каждый раз она откладывала покупку. Полуночница, как и большинство ее коллег, была суеверна и считала, что вещи приносят удачу.

Она знала, что в доме есть дети, но к счастью, прислуга работала добросовестно, и на полу не было игрушек, которые приходилось бы тщательно обходить.

Судя по расположению окон, ей нужна была дверь в самом конце коридора. Свет в ней уже не горел. Уснул ли хозяин?

Стоило сделать шаг к комнате, как за спиной раздалось глухое рычание. Она медленно обернулась.

Никаких собак в доме не было. Не должно было быть. Не иначе как внезапно нагрянул кто-то из гостей, и об этом не знала горничная, с которой она полутра убила на рынке, обсуждая ее настоящих и своих выдуманных работодателей.

Собака была огромная, поджарая, серебристо-серая, с брыластой мордой и маленькими, красными глазами. Девушка мысленно поблагодарила Спящего, который даровал ей встречу именно с этой породой. Эти сначала рычали, а потом бросались. К тому же Полуночница была совсем невысокой и худой, видимо, собака спутала ее с ребенком. А эти на детей не бросались вообще никогда. Но собака шла к ней, настороженно ворча. Еще немного, и она заметит ошибку.

Медленно, очень медленно, она вытянула из кармана небольшой серебристый свисток. Поднесла его к губам, и в тишине раздалась тихая, почти неслышная трель.

Для человека этот звук ничего не значил, даже если его услышать. Но собака остановилась, словно в замешательстве. Постояла несколько секунд, после чего развернулась и бросилась к одной из дверей.

Не оставалось сомнений, какая из спален предназначалась для гостей.

Девушка не боялась, что собака зарычит. Ужас, который будила в животных Крысиная флейта, иногда заставлял их замирать на целые часы. Они не решались ни рычать, ни скулить, ни даже щериться на невидимого врага. Правда, трогать животное в таком состоянии не рекомендовалось.

За дверью, где спал мужчина, которого она должна была сфотографировать, было тихо. Решившись, она приоткрыла дверь, после чего сразу отступила в темноту. Но из комнаты по-прежнему не раздавалось ни звука.