— Да уж не забудем, не беспокойся, — отмахнулся Любовод, поднимаясь на Мамку. — У меня товар не пропадет.
Ладьи отвалили от берега и медленно покатились вниз по течению, вскоре скрывшись за излучиной. Охотники же остались ждать.
— Смотрите, — поворошил Олег груду получившихся досок длиной по метру каждая и шириной сантиметров сорока. — Выбираем две одинаковые. Делаем по две дырки примерно посередине. Продеваем ремешки, чтобы обвязать вокруг подошвы. Передний ремешок — за голень, задний — над стопой. На лыжах когда-нибудь ходили?
— Какие же это лыжи, хозяин? — возмутился Твердята. — На лыжах носки должны быть загнуты, дабы в наст не зарываться!
— А где ты снег видишь, родной? — не выдержал Олег. — Делай, как показываю, и уж постарайся. От этих палок твоя жизнь скоро зависеть будет.
Охотники взялись за работу — проковыряли ножами отверстия, вдели ремешки, примерили получившиеся штуковины по ноге, потом сняли и положили рядом с собой, готовые схватить при первой необходимости. Теперь оставалось только ждать.
— С невольниками в Персию плыть придется, — вздохнул Твердята. — Али в султанат. Так до зимы не обернемся, там тепла придется ждать. Зато доля нынче ладная на каждого вырисовывается. Я так посчитал — токмо рабов по три на каждого. Ну все пополам, само собой, делится. Но ведь и еще прибыток всякий был. Зеркала, ачмарец этот, прочая рухлядь. Тут гривен по десять каждому набегает. А, Волынец?
— Ты опять все не пропей, счетчик, — посоветовал моряк.
— Не, теперича не пропью, — уверенно замотал головой Твердята. — Перво-наперво гривну матери отдам, пусть порадуется богатству на старости лет. Она меня сколько раз из грязи вытаскивала, отмывала, подкармливала. А коли, тьфу-тьфу, опять меня нелегкая на кривой кобыле объедет, так хоть выручать без разора станет. Опосля дом куплю. Не в Новгороде, там за такое серебро рази столб для гвоздя купишь. На выселках куплю, на Волхове. Со двором, с огородом. Опосля к Люборосе стану подковки подбивать. Она страсть любила надо мной посмеяться, да и подмогала иногда. Сам понимаешь, когда баба над тобой пошутить любит, стало быть, дышит неровно. Смотрит да смотрит. Да внимание обратить хочет. Любороса баба красивая… Да хваткая, у нее не забалуешь. Она мне пить не даст. Я и сам не хочу, да так выходит.
— Не успеешь все за зиму, — покачал головой Волынец. — А по весне, коли помнишь, завсегда лед уходит. И купцы ладьи на воду спускают. Серебро, я так понимаю, ты уже потратил. Стало быть, опять пора с Любоводом реки тропить.
— Как потратил, когда? — удивился Твердята.
— Сам считай, — ухмыльнулся моряк. — Гривну матери. Семь гривен за дом. Плохой ведь ты покупать не станешь? Гривну — Люборосе на подарки всякие, да на угощения, да на подковы, что сам хочешь.
— Подожди, — забеспокоился Твердята. — Почему гривну? Почему…
— Идет… — оборвал их мечты о будущем Олег, погладив свое запястье. — Рядом уже.
Ведун встал, вглядываясь в заросли рябины. Но треск послышался намного левее, в орешнике, и в лучах солнца красновато блеснула медь.
— Так чего делать-то ныне, хозяин? — с тревогой спросил Волынец.
— Глупый вопрос, — подобрал Олег с земли доски с ремешками. — Драпать, конечно.
Он повернулся и первым бросился бежать. Мгновением спустя следом припустили остальные охотники. Середин пытался выдерживать средний ритм, чтобы не запыхаться раньше времени и внимательно смотреть под ноги. В получившейся ситуации подвернуть ногу — гарантированная смерть. Как он помнил, на пути сюда река и поросшее травой болото сближались. Вниз по течению они расходятся. Значит, впереди должна быть топь.
И действительно, вскоре среди деревьев показались просветы, вековые сосны и березы сменились низкой порослью. Крест между тем потихоньку остывал — медный страж двигался заметно медленнее людей. Правда, у него имелись некоторые преимущества. Он явно никогда не спал, не уставал, не останавливался поесть или попить. Так что в средней скорости его показатели получались неоспоримо выше. На длинной дистанции живому существу его не обогнать.
Олег, снизив шаг, вышел на колышущийся травяной дерн, кинул на него досочки, быстро подвязал к ногам и совсем уж медленно двинулся дальше. Варяги и моряки обогнали его на первых же саженях, и их пришлось осаживать: