Фафхрд, образованный варвар, и его вечный спутник Серый Мышелов, рожденный в городе, но учившийся магии в диких лесах, плыли на своем судне «Черный Гонщик» (класса «леопард») по Крайнему морю – вдоль Квармалла, или западного побережья земли Ланкмар, все дальше на юг – туда, где они никогда прежде не бывали и куда не забирался еще никто из знакомых им заядлых мореплавателей.
Героев увлекла за собой пара веселых светлячков, как их обычно называют, – это представители особого рода блуждающих огоньков, которых люди считают надежными проводниками к залежам драгоценных металлов, если, конечно, у кого-то окажется достаточно терпения и подходящее судно, чтобы последовать за ними; это объясняет, почему их также называют драгоценными мухами, серебряными мошками и золотыми жуками. Эта пара днем отливала красной медью, а ночью выглядела как темное серебро, обещая тем самым указать, где сокрыт некий клад природного золота и куда более крупные залежи дорогого белого золота. Огоньки больше всего напоминали непрерывно трепещущие обрывки тончайшей простыни. Они неустанно кружили возле мачты, то бросаясь вперед, то немного отставая от «леопарда». Иногда они были почти невидимы, казались просто едва заметными струйками горячего воздуха в обжигающих лучах стоящего почти точно в зените солнца или мерцанием живой тьмы в черноте ночи, их легко можно было принять за отражение Белой Охотницы в морских волнах, ведь луна была уже почти полной. Иной раз они весело плясали, оправдывая свое название, а иной раз поникали и отставали от судна – но всегда пребывали в движении. Когда они оказывались позади судна, то выглядели печальными (или меланхоличными, как говорил Фафхрд, – это было одно из его любимых настроений). Случалось, что они начинали (если можно доверять ушам в таком деле) весело петь, наполняя воздух вокруг быстрого судна едва слышным нежным бормотанием, шепотом, похожим на шепот ветра, и протяжным восторженным мурлыканьем.
По подсчетам Серого Мышелова и Фафхрда, «Черный Гонщик» уже оставил позади землю Ланкмара и далекий гипотетический Западный континент и шел прямиком на юг, к Великому Экваториальному океану (который иногда – но почему? – называют Морем Звезд) – тому самому, что окружает Невон и считается невообразимо зловещим; и ланкмарцы, и люди Востока в равной мере считают, что его невозможно пересечь; они, отправляясь в плавание, всегда держатся южных берегов северных континентов, так что можно предположить, будто эти отважные моряки боятся, что в противном случае не вернутся назад.
Но, видите ли, была и другая причина, кроме надежды на огромное богатство, которая побудила героев идти на риск, – и, во всяком случае, вовсе не из-за бесконечной храбрости Фафхрд и Мышелов плыли навстречу неведомым опасностям и чудовищным монстрам, упоминаемым в легендах, – монстрам, способным пожирать корабли, – и навстречу стремительным течениям, несущимся быстрее, чем ураган, и безумным водоворотам, что разом проглатывают самые быстрые суда и даже смывают целые острова. Была причина, но они редко касались ее в разговорах, а если и упоминали – то лишь весьма осторожно, понизив голоса, предварительно помолчав и оглядевшись по сторонам, и только ночью. Вот в чем она заключалась: на самом краю глубокого ночного сна или вяло пробуждаясь после дневной дремы, они на краткое мгновение видели в блуждающих огоньках прекрасных, стройных, полупрозрачных девушек, неотличимо похожих друг на друга, с нежными лицами и большими мерцающими крыльями. У девушек были пышные волосы, похожие на золотые или серебряные облака, и глаза, устремленные вдаль, глаза, полные задумчивости и волшебства, – это были девушки невообразимо тоненькие, но все же не настолько субтильные, чтобы с ними нельзя было заняться любовью, да к тому же иной раз их улыбки и взгляды вроде бы и обещали кое-что… И два искателя приключений чувствовали к этим мерцающим девушкам влечение, какого никогда не чувствовали по отношению к смертным женщинам, так что повернуть назад они способны были не более, чем люди, которые полностью находятся под властью колдовских чар или охвачены безумием.
В то утро, когда веселые светлячки влекли их вперед, сверкая на солнце, как маленькие радуги, Мышелов и Фафхрд, поглощенные тайными мыслями о девушках и золоте, не обратили внимания на едва заметные перемены на поверхности океана впереди по курсу – рябь почти исчезла и по разгладившейся поверхности воды то и дело пробегали пенные полосы, уходящие на восток. Внезапно золотые жуки метнулись к востоку, а в следующую секунду нечто неведомое вцепилось в киль стремительного судна, так что оно резко уклонилось на восток, почти совершив прыжок на манер той гибкой твари, именем которой и назван данный класс плавучих средств. Высокая мачта едва не переломилась, а два героя чуть не покатились по палубе, и к тому времени, когда они опомнились от удивления, «Черный Гонщик» уже летел на восток, блуждающие огоньки-двойняшки ликующе неслись впереди, и герои поняли, что они попали в ловушку Великого Восточного Экваториального течения и что это течение – не вымысел.
Мгновенно забыв о своих воздушных вроде бы девушках, они попытались взять к северу: Фафхрд налег на румпель, а Мышелов уставился на их единственный большой парус – но в этот момент им в корму ударил порыв северо-западного почти штормового ветра, едва не перевернувший «Черный Гонщик», и подтолкнул судно в глубь течения. Потом ветер задул ровно, быстро набрав штормовую силу, так что он наверняка порвал бы их парус, прежде чем они успели бы его спустить, если бы при этом течение не несло их на восток почти с такой же скоростью, с какой подгонял судно ветер.
Потом примерно в лиге к югу от себя друзья увидели три смерча, бок о бок двигавшихся на восток, – серые колонны, взметнувшиеся ввысь на половину расстояния от земли до неба, неслись по меньшей мере в три раза быстрее, чем «Черный Гонщик», и это говорило о том, что там течение еще более стремительное. Двое все еще не оправившихся от изумления моряков волей-неволей примирились с обстоятельствами – беспомощные в двойном захвате бешено несущихся воды и воздуха, – и Серый Мышелов воскликнул:
– О Фафхрд, теперь я вполне готов поверить в метафизическую выдумку о том, что вся вселенная – бесконечный водный резервуар и наш мир – единственный воздушный пузырь, плавающий в ее толще!
Фафхрд, по-прежнему не выпускавший из рук румпель, ответил:
– Согласен, что сейчас, когда вокруг все эти смерчи и пена, может показаться, будто в мире вообще ничего не существует, кроме воды. Но я все равно не верю тем философам, которые считают, что мир Невона – пузырь, когда любой дурак способен увидеть, что солнце и луна – гигантские шары, и то же можно сказать о Невоне, если посмотреть на него с очень высокой вершины, и воздух там, между прочим, жидкий. Но сейчас, приятель, не время для софистики. Я закреплю румпель, и пока длится этот роковой штиль (возникший в результате равенства скоростей течения и ветра, как будто поток воздуха оборвался впереди нас и иссяк позади), давай-ка спустим парус.
Пока они работали, три водяных смерча растаяли впереди, но их заменили другие пять, быстро догонявшие судно с кормы, – и на этот раз смерчи подошли ближе, а «Черный Гонщик» начало постепенно и неудержимо сносить к югу. Полуденное солнце слало свои обжигающие лучи почти с самой верхушки неба, но штормовой ветер, дувший с едва ли не ураганной силой, не принес с собой ни единого облачка, – что само по себе казалось чудом не только имевшему немалый опыт Мышелову, а даже Фафхрду, также не раз бывавшему в плаваниях, хотя и в других водах. После нескольких бесплодных попыток повернуть к северу и выбраться из плена могучего течения (в результате чего дувший им в спину ветер развернул их судно еще на один или два румба к югу), мужчины прекратили усилия, признав тем самым свою полную беспомощность перед обстоятельствами, увлекшими за собой их «леопард».
– При такой скорости, – высказал свое мнение Фафхрд, – мы пересечем Великий Экваториальный океан за месяц или два. К счастью, у нас хороший запас провизии.
Мышелов заметил меланхолически:
– Если «Гонщик» продержится еще день среди всех этих смерчей, да на такой скорости – я буду очень удивлен.
– Ну, это крепкое судно, – беспечно бросил Фафхрд. – Ты только подумай, маленький угрюмец, ведь впереди южные континенты, неведомые людям! Мы первыми ступим на эти земли!
– Если они вообще существуют. И если обшивка корпуса не лопнет. Континенты? Я бы сейчас отдал душу за один маленький островок!
– Мы будем первыми, кто доберется до Южного полюса Невона! – продолжал мечтать Фафхрд. – Первыми, кто взберется на южную Звездную Пристань! Первыми приберем к рукам сокровища юга! Первыми увидим земли, являющиеся противоположностью Царству Теней, обители Смерти! Первыми…
Мышелов молча обошел спущенный парус, медленно добрался до носа судна и с утомленным видом пристроился в узкой полоске тени. Он был слишком ошеломлен ветром, брызгами, напряжением, палящим солнцем и бешеной скоростью. Улегшись, он тупо уставился на отливающие красной медью блуждающие огоньки, которые с завидным упорством держались впереди судна на расстоянии в длину мачты.
Через некоторое время он заснул, и ему приснилось, что один из веселых светлячков отделился от второго и завис над его головой, трепеща, как длинный розовеющий призрак, а потом, превратившись в нежную, длиннолицую, зеленоглазую девушку, упал в его объятия, – она сняла с него одежду пальцами, прохладными, как молоко, только что вынутое из колодца, и он увидел, как соски ее лакомых грудей цвета начищенной меди прижались к темной, курчавой растительности на его груди. И она говорила – ласково, сладко, склонив к нему голову, касаясь губами и языком его уха:
– Ну же, поспеши! Это единственный путь к Жизни и бессмертию, и к раю… А он ответил: