– А?

– Я бы, наверное, умер без тебя. То есть… Знаешь, я даже не замечал, как это уже происходит. Почти невозможно оставаться живым среди мертвых. Потому что постепенно сам становишься таким. И Нбаги не надо, и никаких программ. Как будто это правда вирус. Знаешь, Леха сказал, что изменить уже ничего нельзя. Только бежать. А я подумал: «Чего это мы должны бежать, когда тут наш дом и наша страна?»

– Не должны, – согласилась Аня. – А какой Леха?

– Ты не знаешь. Мой друг. Коняев. Классный программер. Лучше меня. Он бы тут мог, но…

– Коняев? Так он же и сбежал. Его Вадим звал сюда работать. Я его успела предупредить до того, как он бумаги подписал. Да он и сам догадался. Испугался и сбежал. А говоришь, лучше тебя. – Аня презрительно фыркнула.

Серега улыбнулся.

– Спасибо. А теперь смотри, – он повернул к Ане монитор ноутбука. – Охранникам я заложил на это обработку исключения. Ничего такого, они просто минут на десять зависнут. В лог, то есть в память, ничего не запишется, следов не останется.

– А ты когда это все придумал?

– Это не я.

– Как?

– Это ты. Когда ты сказала про вирус. Ну, я и подумал, чего мне эти все вирусы. Тьфу. Что я, сам не умею их писать, вирусы?

– Подожди. – Аня тронула его за руку и чуть повернула экран к себе. – Разве так должно быть?

– Я не знаю, Ань.

– Что?!

– Я не знаю, как должно быть дальше.

– Но ведь ты сам это написал?

– Знаешь, я подумал – а чем это лучше? Ну, стереть старую программу, а потом записать новую. Перезомбировать, понимаешь? Чем это лучше того, что с ними сделали?

– Они ведь… – Аня растерянно посмотрела на него и снова перевела взгляд на экран. – Они ведь теперь не смогут сами…

Девушка, игравшая на фортепьяно, замерла, задержав руки над клавишами. Ее напряженное лицо расслабилось, перетекло в безмятежную кукольную маску. За ее спиной баба Нюра изумленно разглядывала косу, которой только что пыталась срезать с люстры хрустальные подвески.

– Они не смогут, – повторила Аня.