— Гать, — без выражения отозвался Мурашин. — Сгнило все к черту, чего вы хотите… Левей бери! Куда ты! Осторожней!

— На козе тут ездить, — отвечал Петька, щерясь. — На амфибии, ети ее мать!..

Еще минут через десять встали.

Двигатель замолк. Стало слышно, как барабанят капли по брезенту, как шумит ветер.

— Та-а-а-ак… — протянул Мурашин. — Приехали.

Он набросил капюшон и выбрался под дождь. Сапоги чавкали.

— Ой, не хочется, — сказала Ниночка, улыбнувшись, и глаза ее красновато блеснули. — Да что делать!

Ежась, они стояли у передка машины. Ниночка в обнимку держала корзину. Дождь шуршал вокруг — казалось, какая-то многоногая зверушка крадучись пробирается по черному лесу. Витюша копался в машине, кряхтел, вытаскивая из-под сидений разный припас — мешки, веревки. Вот бросил в грязь короткий багор и спрыгнул сам.

— Возьмите барахло, — распорядился Мурашин. — Пошли, пошли. Не тянем, не тянем. Давайте за мной. Не разбредайтесь. Тут черт ногу сломит.

Посветил фонариком и попер в туман между двух кустов, треща ветвями и мокрым валежником.

— Фары оставить? — крикнул Петька. — Или что?

— Оста-а-авь! — гулко отозвался Мурашин.

Александре Васильевне стало вдруг страшно, и она не оглядываясь поспешила за Николаем Арнольдовичем. Через три шага споткнулась о корягу, чуть не ухнула в бочажину, — едва устояла, схватившись за ту же самую корягу, — и теперь брезгливо вытирала о плащ руки, испачканные какой-то слизью.

— Не бегите, Николай Арнольдович! — крикнула она. Голос глох у самых губ. — Я так быстро не могу! Не видно ничего!

Сзади тоже что-то хрустело и валилось. Фары слепили, радужно переливаясь в дожде и тумане, разлитом у земли как парное молоко, и она едва не закричала, когда из этого молока шумно высунулась черная фигура.

— Погодка-то, — бодро толковал Витюша, хлюпая в болоте. — Это ж ужас один. Ничего, тут недалеко. Это вы, Александра Васильевна? Это ж ужас.

— Я это, я, — хрипло отозвалась Твердунина. — Осторожно, яма.

Они все продирались и продирались по насквозь гнилому, прокисшему лесу. Лес поднялся из болота и в болото же ронял толстенные трухлявые стволы. Поначалу она береглась не испачкаться, но скоро махнула рукой; к тому же поскользнулась на сгнившей коре и больно ушиблась. Теперь, наткнувшись на преграду и ощупав, по-медвежьи ложилась животом и переваливалась на ту сторону. Шагая вперед, держала перед собой руку с тревожно ищущими в темноте растопыренными пальцами, но все же не убереглась и страшно наткнулась лицом на крепкую ветку.

— Ай! — вскрикнула Александра Васильевна и села в грязь, закрывшись руками и скуля.

— Что такое? Что вы? Где?