— Не думай об этом, — велел Глеб.

У него и самого ноги будто плавились, но концентрироваться на этом нельзя. Глаза девушки расширились. В них плясали отблески синего пламени, которое, по всей видимости, разгоралось прямо за спиной у Глеба. Похоже, экраны бросили тут потому что они банально не работали. Слишком уж ярко сияла псионика для защищенного помещения, но менять план было уже поздно.

— Смотри на меня и не думай, — повторил биотехник и прижался лбом ко лбу Киры.

Так быстро, что скорее врезался ей в лоб. Повязка на голове — Кира, по счастью, не потеряла полосу ткани, снятой с УМа — слегка смягчила удар. Девушка отшатнулась. Глеб прижал ее к себе. Пульсация нитей в ткани чувствовалась даже через перчатки.

— Замри!

Невидимое пламя лизало спину. Глеб привычно очистил разум. Его враз остекленевший взгляд уперся в испуганные глаза Киры. Девушка замерла, и только мелко вздрагивала. Синее пламя легко проникло сквозь капюшон и облизало щёки. Сполохи перепрыгивали с куртки Глеба на Киру. Та послушно застыла, и даже когда огонь начал расползаться по ее рубашке, старательно игнорируя всё остальное, девушку пробило лишь на мелкую дрожь.

К сожалению, больше Глеб ей ничем помочь не мог. В мозгу вспыхнул гнев, и биотехник едва сумел подавить его до того, как псионическое излучение распознало бы в нём мыслящее существо. Такие моменты он просто ненавидел, когда от него как от специалиста, не зависело ровным счетом ничего. Всё определялось их удачей. Либо псионика зацепится за случайную мысль, либо нет.

— Шестой уровень, — донесся откуда-то издалека рык Германа. — Максимум. Совершенно не стабилен… Я отрубаюсь! Держитесь!

Собственно, больше ничего и не оставалось. Выше "пятерки" защиты не могло быть в принципе, слишком уж далеки верхние уровни псионики от материального мира. Глеб удивился запредельной мощности так далеко от взрыва, посочувствовал им всем, вместе взятым, и выбросил всё из головы, сконцентрировавшись на испуганных глазах Киры. Жар охватил всё тело, моментально сменился ледяным холодом и также стремительно исчез.

Вместо него пришла полная пустота, в которой не было абсолютно никаких ощущений. Глеб и Кира то ли висели в ней, то ли плыли сквозь нее. Они этого не понимали и их это не интересовало. По границам бесконечности в бессильной ярости бесновалось синее пламя, но невидимая сила твердо сдерживала его. Потом пламя погасло, а пустота обрела черты реальности.

Глеб и Кира продолжали неподвижно сидеть в углу, пока тишину не прорезал неожиданно громкий голос Германа:

— Кто-нибудь, кроме меня, еще жив?