– Жирик, скажи вот: Нигмат дурак или умный? Только без прыжков в стороны, конкретно: дурак он или умный?
– Ну, умный. Конечно, умный, результаты – штука такая, не поспоришь.
– Вот и я думаю, что умный. Как думаешь, если умному человеку, который потрогал ненужный ему в общем-то предмет, этот предмет раз – и цапнул за палец, полезет он к нему еще? Умный человек?
– Нет, пожалуй. А с чего ты так уверен, что Нигмат стерпит?
– Ну, как сказать… Тут у него два варианта – настаивать и забыть. Этот хмырь обиженный, как его там, Гончар, сейчас прибежит и начнет Нигмата лечить – пошли, мол, охуевшего этого научим родину любить. Жирик, ты там кухню всю видел, так оно будет, нет?
– Так и будет. И вполне может быть, что придут. И научат.
– Пацаны ихние слышали базар?
– Конечно. Разве только третий не слышал, тот, что за деревом во дворе напротив лежал. Далековато там; а эти слышали по-любому, ветра не было.
– Как думаешь, проверит Нигмат то, что ему этот Гончар прогонит?
– Не знаю. Но думаю, проверит – есть у него особист бывший, с ним ходит постоянно.
– И че Нигмату пацаны про состоявшийся базар доложат?
– Что ты и на самом деле охуевший тип, вот что. Ты ж этого склонял, почем халва, нет?
– Правильно. Его, бычару невежливую. А Нигмата – нет. И с пацанов эту информацию снимут, будь спок. В остатке че имеем – посмотри глазами Нигмата: он послал человека. Зачем? Ему че, есть что мне сказать? Нечего. Послал он этого, чтоб посмотреть – приду я или нет. Пришел – значит, готов гнуться дальше. Если б пришел, то волыну бы сняли, привели пред начальственны очи, и кто я там перед Нигматом получаюсь? Два варианта – чмо или самоубийца. Не пришел. Как не пришел? Орал тут, что по хую мне все Нигматы и Мирохи? Опускал начальника в глазах подчиненных, нарывался? Нет. Быка на место поставил, а о хозяине слова не сказал дурного. И Нигмат поймет, сто пудов даю.
– Ахмет, все верно. На самом деле, все правильно, и я верю. Но если все же не поймет?
– Тогда сам приду и скажу, что, типа, не надо грязи. Повешу под клифтом пяток четырехсотых шашек, выцеплю момент, чтоб рядом встать, покажу – и поговорим. Когда увидит шашки и взрыватель в чужой руке перед своим носом – все вопросы миром решатся. Потому что на самом деле нет вопросов-то.
– А если он прям сегодня наедет, че тогда? – хмуро спросил практичный Витька Почтарь.
– Будем тогда отмахиваться.
– И ляжем тут все…
– Ляжем. А че такого? Нам че, не по хуй? – Впервые Ахмет сознательно использовал это магическое на нашей земле слово.
Помолчали. Ахмет с облегчением наблюдал, как разглаживаются хмурые лица его семейников. Прямой взгляд в лицо смерти всегда снимает кажущуюся сложность мира. Парни явно выдохнули вертевшиеся на уме блядские мысли, и их оживило уважение к себе: не надо, стыдясь себя, украдкой набрасывать кривые и мутные перспективы. Ясность по-любому лучше, даже смертельно опасная.