Рано или поздно, но настало время быть официально представленной королеве. Тянуть с этим дальше было бы неприлично, если здесь вообще может идти речь о каких-либо приличиях. Впрочем, в середине XVIII века понятия о приличиях были несколько иными, чем сейчас. Тогда считалось, что королю просто по положению необходим наперсник-фаворит или любовница, но почти всегда фаворит приносит государству больше зла, нежели фаворитка, а следовательно — наличие фаворитки, по сути, и не есть зло.
Сопровождать Жанну-Антуанетту вызвалась принцесса де Конти. Из-за неуемной любви к карточным баталиям она была в долгах, как в шелках, и ей за ее готовность хорошо заплатили. Других желающих все равно не нашлось, а мадам де Конти терять было нечего.
Накануне узнавший о предстоящем представлении маркизы де Помпадур аббат д’Айби неосторожно спросил в присутствии мадам де Конти:
— Хотелось бы знать, что за шлюха согласится представлять нашей королеве эту авантюристку?
Все испуганно замолчали, думая, что разразится скандал, но мадам де Конти спокойно ответила:
— Успокойтесь, аббат, это буду я.
И как ни в чем не бывало удалилась.
Королева Мария Лещинская, несмотря на то, что у нее были все основания относиться к новой фаворитке мужа с предубеждением, приняла ее исключительно любезно.
Жанна-Антуанетта так дрожала от страха, что даже уронила на пол свой жемчужный браслет. Все думали, что женщины обменяются лишь двумя-тремя дежурными фразами, но их беседа против правил затянулась. Они обсудили туалет Жанны-Антуанетты, вспомнили, есть ли у них общие знакомые. Таковой оказалась мадам де Сессак.
— Передавайте мне новости о ней, мы несколько раз виделись в Париже.
Королева говорила очень тихим голосом, а Жанна-Антуанетта несколько раз повторила одну и ту же фразу, которую хорошо слышал герцог де Ришелье, запечатлевший ее в своих «Мемуарах»:
— О, мадам, мне так хочется понравиться вам…
Видимо, эту фразу она заготовила заранее, а сейчас от сильного волнения не могла придумать ничего другого.
Герцогиня де Люинь находилась тогда подле королевы, и ее супруг оставил нам следующий рассказ об этой аудиенции:
«На представление королеве собралось много народу, и весь Париж занимало то, что скажет королева мадам де Помпадур. Пришли к заключению, что она сможет говорить только о ее туалете — обычном предмете разговора для дам, когда им нечего сказать друг другу. Королева, знавшая о том, что Париж уже продумал ее беседу, по этой самой причине сочла нужным говорить о чем-нибудь другом. Она знала, что маркиза виделась в Париже с мадам де Сессак, и была весьма рада с ней познакомиться. Не знаю, услыхала ли мадам де Помпадур то, что ей говорили, ибо королева говорит довольно тихо, однако она воспользовалась моментом, чтобы заверить королеву в своем уважении и желании ей понравиться. Королева выглядела вполне довольной речами мадам де Помпадур, а присутствующие, не пропускавшие ни единой мелочи из этого разговора, утверждали, что он был довольно долгим и состоял из двенадцати фраз».
После аудиенции королева объявила:
— Раз уж королю непременно нужна любовница, пусть это лучше будет мадам де Помпадур, чем кто-нибудь другой.
Это выглядит странно, но «Гризетку» чуть ли не лучше всех приняла именно законная супруга короля. Возможно, королева, настрадавшаяся в свое время от нахально-бесцеремонных сестер де Нель, была рада, что новая фаворитка ее супруга оказалась, по крайней мере, почтительной. А возможно, набожная и совершенно охладевшая к сексуальным утехам королева почувствовала в Жанне-Антуанетте родственную душу. И она не ошибалась — интимная сторона отношений с королем и его новой фаворитке давалась не без труда. По всей видимости, именно эта проблема впоследствии в определенной степени сблизила обеих женщин. Во всяком случае, доподлинно известно, что королева относилась к маркизе де Помпадур гораздо лучше, чем ко всем остальным бывшим и будущим фавориткам своего супруга.
Это помогло маркизе еще прочнее утвердиться при дворе. Однако по прошествии нескольких недель между королевой и фавориткой произошла достаточно неприятная история, чуть было не испортившая их отношения.
Дело было так. Однажды маркиза пришла к королеве с огромным букетом цветов в руках. Королева тотчас же принялась вслух расхваливать цвет ее лица, глаза и прекрасные руки. Она нашла ее необыкновенно изящной и закончила тем, что попросила спеть для нее.