Наталья бросила пилу в кусты. Посмотрела на свою работу. Сердце бешено колотилось, казалось, оно сотрясает землю вокруг, а не только саму Наталью.

Надпиленные части оказались очень белыми и бросались в глаза. Наталья взяла кусок земли из-под недавно политых роз и измазала черноземом «белую галочку», образовавшуюся оттого, что ветка отстала от ствола. Не дожидаясь, пока высохнет земля на деревьях, Наталья спрятала пилу опять позади себя и бегом бросилась к навесу для садовых инструментов. Она уже мыла руки под шлангом в саду, когда из гостевого домика вышел Миша со спящим Фредиком на руках.

– Наталья, – удивился он шепотом, – что тут делаешь?

Зашла попрощаться к вашей честной компании – улетаю сегодня. Но номер сдала, а самолет только вечером. Но ничего, я в саду посижу, чтоб никого не обременять.

– Пойдем с нами, уложу Фреда, чаю попьем на кухне. Все отдыхать улеглись, так мы оторвемся, расскажешь о своих приключениях и побеге.

Наталья чуть не забыла, что сюда она подалась «в бега»: надо все же помнить, что насочиняла, взяла она на заметку.

– Ну давай. А сумку тут оставлю, чего ею грохотать. – Она пнула свою сумку, стоящую на крыльце у двери. Открыла дверь перед мужчиной с ребенком и вошла следом.

Но Соня уже не спала и как раз ставила чайник на кухне, куда прошла Наталья. Она взглянула на плиту и убедилась, что взрывать газ в доме все равно было невозможно, потому что плита была электрической.

– Как отдохнула? – спросила ее Соня, доставая из шкафа вторую чашку для Натальи.

– Достань еще одну, Сонь, сейчас Миша подойдет. Он меня встретил, когда я к дому шла. Он спящего Фредика пошел наверх укладывать.

Соня достала бокал с надписью «Миха».

– Все им «свои», а я «рылом не вышла», – накапливала Наталья обиду на супругов Тауб, чтобы не признаться Софье в том, что подпилила сучки.

– Отдохнула я пассивно, нервное это дело – возвращаться к маме после того, как лихо проявила самостоятельность, смылась в Москву. А теперь снова здорово…

– Домой вернуться – мечта многих тех девчонок, которых Москва перемолола так, что уже и стыдно родителям показаться на глаза, – вздохнула Соня.

– Хорошо тебе рассуждать в этих хоромах, да еще после Канн.

– Иногда и из хором бывает выход только в гроб, – оборвала ее тираду Соня, – радуйся, что живой осталась, пообщавшись с парой мафиози. Знаешь анекдот про лису и ежика?

– Давай я расскажу, – перебил ее Миша, вошедший на кухню и присевший на высокий стул у мраморной стойки бара.

– Давай, – Соня была рада прервать этот нравоучительный разговор. Чего она взялась девку учить, как жить, раз сама не умеет?

Миша засиял всей своей круглой физиономией. Он любит и умеет подать анекдот, как пьесу. Или, скорее, как басню с моралью. Или уж он именно такие – философские – скетчи и запоминает из всей горы пошлятины.

– Итак, – подбодрила его кривой улыбкой Наталья.