Дэвиду Линчу посвящается, точнее, такому, каким он был четверть века назад

Мужские пальцы набирают что-то на клавиатуре. Камера взмывает вверх и упирается в старый мутный семнадцатидюймовник. Кадр настолько короток, что зритель не успевает просечь картинку на мониторе.

Шариковая ручка, полусмятые записи, понятные лишь тому, кто писал, уголок фирменного конверта.

ГОЛОС БАРЫШНИ. Я бы хотела…

Этот фильм вариоскопический: теперь видна только верхняя строка программы, соотношение сторон кадра порядка 40:1. Все остальное скрывает черное каше.

Крупный план фотографа:

— Да, я вас слушаю!..

Крупный план барышни:

— Я бы хотела… Сфотографироваться на загранпаспорт!

ФОТОГРАФ (серьезно). Это можно! (Роется под прилавком). Вам какого типа, старого, черно-белый с растушевкой?

БАРЫШНЯ. Да!

Фотограф пытается включить фотоаппарат. Машина мертва.

ФОТОГРАФ. Черт! Подождите…

Вытряхивает из камеры четыре аккумулятора типа АА. Тянется, чуть не падая со стула, к электронной заначке. Рвет упаковку и втыкает батарейки. Фотоаппарат начинает весело мигать светодиодиками, красным и зеленым.

Вот! (Наставительно). Заработало! Прошу сюда!

Барышня делает несколько шагов. Фотоаппарат вырубается.

(Про себя). Б…дь!

БАРЫШНЯ (вернувшись к окошку). Что?

ФОТОГРАФ. А ничего! Ради вас я совершу Поступок! С большой буквы!