Глава 4

Прошло несколько дней. Наши хозяева или тюремщики (мы не были вполне уверены, как их называть) пригласили нас в экспедицию по дну океана. Шестеро из них, включая Манда, отправились с нами. Мы собрались у того же выхода, через который попали внутрь. Сейчас нам была предоставлена возможность осмотреться получше. Герметичная камера представляла собой довольно объемное помещение, не менее сотни футов в каждую сторону, с низким, позеленевшим от сырости потолком. Длинные ряды крючков, маркированных непонятными знаками (мне показалось, что знаки представляют собой номера) опоясывали стены. На каждом крючке висел полупрозрачный костюм и пара наплечных батарей, которые снабжали подводного пловца кислородом. Каменный пол был отполирован до блеска тысячами ног, которые топтали его на протяжении многих столетий. В небольших выбоинах в камне блестели лужицы воды. Помещение было ярко освещено длинными флуоресцентными трубками, висевшими на потолке. Нам помогли застегнуть костюмы. Каждому вручили остроконечную палку, сделанную из легкого металла. Затем по сигналу Манда мы схватились за длинную перекладину, которая тянулась вдоль комнаты. Манд и его друзья подали нам пример. Вскоре выяснилась причина наших действий: внешний люк медленно раскрылся и в комнату хлынули потоки воды. Напор был настолько силен, что легко сбил бы нас с ног, если бы мы не держались. Вода быстро поднялась над нашими головами, и давление стабилизировалось. Манд двинулся к двери. Еще мгновение, и мы снова стояли на дне океана. Дверь оставалась открытой.

Оглядываясь по сторонам в холодном, призрачном мерцающем свете, который озарял дно, мы могли видеть на расстоянии не менее четверти мили в каждую сторону. Вдали, почти на пределе видимости светился неведомый объект. Наш предводитель направился в сторону свечения, мы один за другим последовали за ним. Идти приходилось очень медленно: тела преодолевали сопротивление воды, а ноги глубоко вязли в скользком мягком иле. Но скоро мы отчетливо увидели, откуда лился загадочный свет, который привлек наше внимание. Источником света являлась стальная раковина, наше убежище, последнее напоминание о надводном мире. Камера лежала на боку на одном из куполов. Свет прожекторов все еще освещал окрестности. Внутреннее пространство на три четверти было заполнено водой – запертый в герметичную оболочку воздух не давал ей подняться выше. Поэтому электрические батареи оставались сухими. Перед нами открылось необыкновенное зрелище: знакомый интерьер, инструменты на полках в привычном порядке и стайки рыбешек, плавающих вокруг. Один за другим через открытый люк мы забрались внутрь. Маракот поспешил выловить тетрадь с записями, которая плавала на поверхности. Сканлэн и я подобрали некоторые личные вещи. Манд в сопровождении двух товарищей последовал за нами. Атланты с нескрываемым интересом рассматривали глубиномер и термометр. В конце концов Манд снял термометр со стены и взял с собой. Ученым, вероятно, интересно будет узнать, что в самой глубокой точке мирового океана температура не опускалась ниже сорока градусов по Фаренгейту{41}. Температура на дне оказалась выше, чем в верхних слоях. Причиной тому служило тепло, выделяемое разлагающимися органическими элементами, которые густо укрывали дно.

Небольшая экспедиция, в которой мы приняли участие, имела своей целью нечто большее, нежели обычная прогулка. Нам предстояло раздобыть пищу. Даже сейчас я отчетливо вижу, как наши спутники с силой опускали металлические копья в воду и пронзали больших плоских коричневых рыб, похожих на камбалу. Рыбы неподвижно лежали на самом дне, и окраска делала их почти невидимыми на фоне серого ила. Требовалась недюжинная наблюдательность и богатый опыт, чтобы разглядеть добычу. Вскоре у каждого из наших спутников в связках на поясе болтались по две-три рыбины. Сканлэн и я быстро приноровились и выловили каждый по паре, Маракот же снова впал в мечтательное состояние. Красота подводного мира произвела на него неизгладимое впечатление. Профессор глазел по сторонам, механически переставляя ноги и бормоча что-то под нос.

На первый взгляд дно океана казалось унылым и однообразным, но вскоре мы обнаружили, что серая равнина изобилует разнообразными формациями, которые возникли под влиянием многочисленных подводных течений. Потоки растекались во все стороны, словно земные реки. Они прорывали каналы в мягких слоях ила и обнажали более твердые породы. Дно каналов состояло из плотной красной глины, которая формирует базу для всего океанского дна, и было устлано какими-то странными белыми предметами. Поначалу я принял их за раковины, но при ближайшем рассмотрении обнаружил, что это кости китов, зубы акул и других морских чудовищ. Я поднял один из зубов. Он оказался пятнадцати дюймов в длину. Какое счастье, что чудовища, обладающие подобными зубами, предпочитают верхние слои океана. По мнению Маракота, зуб принадлежал гигантской хищной касатке, или орке-гладиатору. Находка лишний раз подтверждала заявление Митчела Хиджеса о том, что даже у самых огромных акул, которых ему удавалось поймать, на теле имелись шрамы и отметины острых зубов. Следовательно, акулам повстречались еще более свирепые и сильные хищники, чем они сами.

Некоторая особенность подводного мира впечатляет наблюдателя больше всего. Я уже упоминал о постоянном холодном фосфоресцирующем свете, который излучают огромные массы разлагающихся органических веществ. Но чуть выше над головой было темно как ночью. Этот феномен создавал эффект угрюмого зимнего дня, когда тяжелые черные тучи лежат низко над землей и полностью закрывают солнце. Из тусклого балдахина медленно и непрерывно падает вниз что-то легкое, белое, поблескивающее на мрачном фоне, словно снежинки. Это раковины улиток и других мелких морских обитателей, которые живут и умирают в слое воды шириной не менее пяти миль, отделяющем нас от поверхности. Многие из них растворяются за время падения и образуют известковые соли, которыми так богат океан. Некоторые оседают на дне и пополняют слой отложений, поглотивших великий город, в верхней части которого мы обосновались.

Оставив позади последнюю нить, которая связывала нас с землей, мы снова окунулись в полумрак подводного мира. Последовавшие за тем события стали для нас совершенной неожиданностью. Впереди, в некотором отдалении, появилось движущееся пятно, распавшееся на крохотные фигурки: это группа мужчин в прозрачных защитных костюмах тащила за собой широкие салазки, доверху наполненные углем. Занятие было не из легких. Бедняги напрягались изо всех сил, вцепившись пальцами в ремни из жесткой акульей кожи. У каждой команды рабочих был свой предводитель. Больше всего нас заинтересовало то, что рабочие и их вожаки явно принадлежали к разным расам. Рабочие были высокого роста, мощного сложения, со светлыми волосами и с голубыми глазами. Вожаки были такими, какими я уже описывал атлантов: темноволосыми, смуглыми, почти негроидами, с приземистыми квадратными телами. В тот момент мы не имели возможности обратиться с расспросами. Я подумал, что белокурые люди могли быть потомками рабов. Вероятно, Маракот был прав, высказывая предположение о пленниках греках, чью богиню мы видели в храме.

Перед тем как достичь рудника, мы повстречали еще несколько групп, которые тащили салазки с углем. В этом месте органические отложения и лежащие под ними слои песка были полностью сняты. Нашему взору открылась глубокая шахта. Черные пласты угля чередовались с коричневыми слоями глины, обнажая древние геологические формации, которые образовались на дне Атлантики в доисторический период. Здесь, на разных уровнях, мы увидели за работой многочисленные группы людей. Одни рубили уголь, другие собирали его в кучи, третьи грузили в плетеные корзины и поднимали наверх. Шахта была огромной. Мы не видели противоположного края этого широкого колодца, выкопанного многочисленными поколениями рабочих на протяжении долгих столетий. Таким образом, одна загадка была разрешена: уголь превращался в электрическую энергию и являлся основной силой, которая приводила в движение машины Атлантиды. Кстати, интересно отметить, что название древнего города было точно сохранено в легендах. Когда мы произнесли слово «Атлантида», Манд и другие атланты сначала удивились тому, что древнее название нам знакомо, а затем энергично закивали, показывая, что прекрасно нас поняли.

Миновав огромный колодец, или, вернее, обогнув его, мы приблизились к базальтовой гряде. Поверхность скал оказалась такой же яркой и сверкающей, как в тот день, когда каменные глыбы были извергнуты из земных недр. Подводные вершины смутно вырисовывались в темной воде на высоте нескольких сотен футов. Основания утесов прятались в густых высоких джунглях. Разнообразные водоросли произрастали на подошве из окаменевших кораллов, которые отложились вокруг утесов миллионы лет назад. Некоторое время мы продвигались вдоль кромки густых подводных зарослей. Время от времени наши спутники ударяли по кустам палицами, и потревоженная живность немедленно выплывала наружу. Нас поразило невиданное разнообразие рыб и моллюсков. Некоторые обитатели дна были отпущены восвояси, некоторых отобрали для стола.

Таким образом мы прошли около мили. Вдруг я заметил, что Манд остановился, оглянулся по сторонам и жестами стал изображать крайнюю степень удивления и тревоги. Выразительные движения рук заменили язык. Атланты немедленно уяснили, что вызвало тревогу Манда. И лишь тогда мы с Биллом с ужасом поняли, в чем дело: доктор Маракот исчез!

Доктор, без сомнения, был с нами в шахте. Я готов был поклясться, что видел его у базальтовых скал. Вряд ли Маракот смог обогнать нас. Было очевидно, что он плетется вдоль зарослей где-то позади. Хотя наши друзья встревожились, Сканлэн и я, хорошо знакомые с эксцентричностью и рассеянностью профессора, были убеждены, что волноваться нет причин. Мы были уверены, что вскоре обнаружим пропавшего ученого хлопочущим вокруг какого-нибудь не известного науке куста.

Все повернулись и двинулись в обратном направлении. Однако не прошли мы и сотни ярдов, как вдали показался профессор. Он бежал, бежал с проворством, не свойственным человеку его возраста и привычек. Но любой побежит, если будет гоним страхом. Руки профессора были протянуты вперед, словно он молил о помощи. Он скользил, спотыкался, но тем не менее не останавливался. У Маракота была весомая причина так напрягаться: следом за ним мчались жуткие создания. Доктора преследовали три тигровых краба. Эти существа в черно-белую полоску размерами превосходили бульдога. К счастью, крабы оказались не слишком резвыми бегунами. Они передвигались по мягкому дну боком, но тем не менее казались проворней перепуганного Маракота.