– Потому что небо красное!

– Света, как ты с этим балаболом живешь? – периодически восклицала мама.

– Весело живу, – смеялась тетя Света.

А вечером мы чаевничали у бабули. Бабуля угощала нас творожной запеканкой и ореховым рулетом – рассыпчатым, коричным, тающим во рту. Папа съел по три куска рулета и запеканки, лег на диван и начал жаловаться на тяжесть в желудке.

– Вот, отравила родного зятя выпечкой, – подтрунивал над бабулей ее сын.

– Ну что ты такое говоришь, Миша, – ахала бабуля. – Мой зять – золото, разве можно его отравить?

– Чайная ложка крысиного яда – и «легким движением руки» золото превращается в чугун!

– Миша, – держался за бок папа, – не смеши меня, Миша!

– А чего Миша? Я уже сорок лет как Миша! Хоть бы кто мне за это медаль вручил! Или хотя бы грамоту!

– Ой-ай, – хватались за животики мама с тетей Светой.

Оба дня мы засыпали очень поздно – в три часа ночи. Никак наговориться не могли. В субботу нас выпустили во двор – поиграть. Азербайджанского мы совсем не понимали, поэтому Иринка с Аленкой работали переводчицами. Играли мы недолго, до того момента, как Каринка подралась с мальчиком Сеидом. Мальчик Сеид полез к ней с рукопашной, за что и поплатился – убежал домой весь в слезах, с большой шишкой на голове, жаловаться родителям. А мы благоразумно поднялись в квартиру бабули. Пусть взрослые сами между собой разбираются, мы свое дело уже сделали. Правда, родители Сеида приходить разбираться с нами не стали. Видимо, Сеид каждый день прибегал домой с новой шишкой, вот они и не придали значения еще одной ландшафтной неровности на голове сына.

А в воскресенье, попрощавшись с родственниками, тем же макаром мы вернулись домой – я с Каринкой, Манькой и дядей Мишей на автобусе, а папа с мамой, Ба, Гаянэ и Сонечкой – на нашем «жигуленке». Пока автобус не тронулся с места, Манька спешно рассказывала последние новости:

– К дяде Моте в гости пришла одна тетечка, такая, знаете, старая уже, вся в морщинах. Звали ее Фатима. Она знаете чего нагадала Ба на кофейной гуще?

– Чего нагадала?

– Что скоро она получит весточку откуда-то издалека. Которую долго ждет. И что эта весточка перевернет нашу жизнь.

– А Ба чего?

– А Ба посмеялась. Она же не верит во все эти гадания.

Потом автобус тронулся с места, и мы какое-то время наблюдали в окно уплывающий город. Было такое впечатление, словно это не мы едем, а дома и улицы уходят куда-то в даль, растворяясь в туманной дымке. Шумные восточные базары, желтые пузатые трамваи, высокие, облетевшие чинары, широкая река, разделяющая город на две части – армянскую и азербайджанскую.

Манька какое-то время наблюдала за уплывающим городом, а потом тихим голосом завела:

– Прощай, Кировабад, прощай.