И, могуче харкнув за порог, уходит в дом.
Каждый раз, когда приходит пора наведаться к Ицхаковым, у дяди Миши сильно портится настроение.
– Юра, будь человеком, поехали с нами! Я один этого не вынесу! – просит он моего папу.
– Миша, ты знаешь, я тебя всегда поддержу. Но к Амбо не поеду. У меня нервная система расшатана, я еще с той поездки не отошел!
В прошлом году мы тоже поехали к Ицхаковым – знакомиться с Маниной паравакарской родней. По возвращении папа три дня дымился ушами – никак не мог отойти от дебатов с дедом Амбо.
– Я ему говорю – не дури и не срамись, – грохотал он. – Д’Артаньян никакого отношения к нам не имеет! А он говорит – позор тебе, Юрик, от своих отрекаешься!
– Юра, ну чего ты кипятишься, нервы побереги, – успокаивала его мама.
– Убери валерьянку, женщина, я в порядке!
– Глаза красные!
– Глаза от возмущения красные. Когда мне говорят: «Юрик, ты позор всех армян, ты даже не знаешь, что Д’Артаньян – наша национальная гордость», – как я могу реагировать? Я не только глазами краснею…
– Но и попой. Как макака!
– Женщина!
Визит к Ицхаковым в этом году прошел в традиционно напряженной, но хлебосольной обстановке.
– На столе всего было много, – рассказывала мне шепотом Манька на уроке сольфеджио, прикрывшись от всевидящего ока Серго Михайловича нотной тетрадкой, – и мяса, и курицы, и разных других едов… еды. Бабушка Сара приготовила такое блюдо, название смешное, типа башмак. Но не башмак. Не вспомню, как правильно называется.
– Блюдо на башмак похоже? – волновалась я.
– Нет. На замазку. Из рыбы и всякой другой ерунды. Но вкусно. Правда, я есть не стала, я шашлыка поела. А Ба почти весь этот башмак скушала. Намажет на хлеб масла, ест и нахваливает. Мол – такой башмак только моя мама умела готовить, больше никто. А бабушка Сара сидела вся из себя довольная, аж с красными щеками.
– А чего с красными щеками? Диатез?
– Нарка! Ну ты ваще дурочка! Какой диатез?! От радости она сидела с красными щеками!
– А-а-а-а!
– Ну!