Мама любила прятаться. Она это умела лучше всего. Она каменела, черствела, становилась бесчувственной и отстранённой. Она пряталась в сон, когда плохо справлялась со своей жизнью. Она пряталась в книги. Растворялась в них, сбегала от суровой реальности, в которой она была женой деспота, многодетной матерью и домохозяйкой.

Мама пряталась от нас, от мира, от людей. Она уехала в другую страну и не стала учить язык. Она стала немой, чтобы отгородиться от соседей.

Она могла спрятаться даже от себя. Однажды она так глубоко спряталась внутри, что уже не смогла себя отыскать. Так и жила…

Я помню в детстве это странное чувство: мама есть, но она всё время отсутствует, она не здесь. А вот где моя мама, мне в детстве было не понятно.

Но, несмотря на своё отсутствие, мама из последних сил пыталась что-то сделать для нас, своих детей. Она пекла торты на все дни рождения и праздники, украшала их вишенками из домашнего компота. Торты становились похожи на те, что рисовали в детских книжках. Она помогала делать поделки, решала с нами задачи, шила новогодние костюмы, варила вкусное варенье, готовила огромные кастрюли голубцов, чтобы хватило всем, и даже играла с нами в волейбол, когда у неё было хорошее настроение.

Но хорошее настроение часто сменялось унынием. Тогда мама опускала руки и много спала.

Мне достались трудные родители. Мама с папой дружно строили свой семейный ад на земле. Мама строила его героически. Она стыдилась своих слез. Она ненавидела себя, когда плакала. Поэтому становилась очень некрасивой, озлобленной и колючей. Она ненавидела, когда я плачу. Она позорила меня, говорила обидные и злые слова.

У мамы были длинные прямые волосы редкого пепельного цвета. Когда она их мыла, они становились похожи на тину. У мамы были серые глаза. Мама вся была серая. В детстве я ненавидела этот цвет. И не хотела быть похожей на маму.

Не хотела, но была. И казалась себе некрасивой. Потому что мама считала себя некрасивой. И меня заодно. И папу она считала некрасивым. И мир ей казался уродливым. И люди внушали ей страх и отвращение.

Когда я выросла, мне хотелось избавиться от матери в своей голове. Мысленно она меня преследовала, сопровождала повсюду, критиковала по поводу и без, винила, стыдила, ругала, угрожала. Я вытащила ее из своей головы как железный окровавленный шип, положила в стеклянную банку и закрыла крышкой. И потом носилась с этой банкой, не зная, куда ее деть. Мне хотелось зарыть банку в землю. Но ведь в ней мама. И не важно, что в форме железного шипа.

Я написала сотни горьких сказок, чтобы почувствовать себя свободной. От чувств и мыслей, которые отравляли мою жизнь.

Мне казалось, что я избавляюсь от неё. И мне было страшно её потерять. Но избавлялась я от всего, что мешало мне её увидеть. Какая она есть на самом деле. Со своими страхами, стыдом, трудностями, непростой судьбой, тараканами, болезнями, ранами, предрассудками и заблуждениями.

И когда пелена спала с моих глаз, я увидела её – мою бедную мамочку. Заблудившуюся маленькой девочкой в заколдованном сером лесу. Она мечтала из него выбраться. Она родила меня, чтобы я помогла ей вспомнить, кто она. Или на худой конец чтобы спрятаться за меня в этом неприветливом месте.

А мне было крайне важно появиться на этот свет. И она помогла мне. Мама сделала для этого всё, что могла. Всё остальное, что случилось позже, – уже неважно! Потому что я есть у жизни, а жизнь у меня. Я могу что-то сделать, доделать и переделать! Я могу! Спасибо тебе за это, мама!