Уже скорей по инерции, чем осознанно, сворачиваю в сторону знакомого жилого комплекса. Выхожу на улицу, закуриваю. Дует прохладный ветер и меня пробирает неприятная дрожь. Внутри всё горит, а снаружи покрывается коркой льда, такая полярность ощущений уничтожает остатки равновесия, которые я отчаянно пытался сохранить всю последнюю неделю.
Выпускаю дым и шагаю во двор. Не знаю, зачем я это делаю. Часто хотелось сюда заехать, но всякий раз я отдергивал себя. Глупо это. Да и зачем? А сейчас, я словно ощутил сильный импульс, который призывал меня зайти в этот чертовый двор. Для чего? Посмотреть в окна и сотый раз убедиться в своем кретинизме? Очень умно!
Иду медленно, вокруг никого нет, сплошная тишина. Она больно сдавливает грудь и виски. Особенно эта тишина осязаема после шумного клуба. Игра контрастов вызывает тошноту. Прохожу к детской площадке и сажусь на какую-то деревянную фигуру, то ли лошадь, то ли черепаха, во всяком случаи отличная замена лавочке.
Смотрю в окна на седьмом этаже — света нет. Должно быть уже спят. Сейчас между нами пролегло ничтожное расстояние, и я могу его преодолеть. Просто подняться, выломать ту дурацкую дверь с мягкой обивкой и забрать малую. Но захочет ли она этого? Спрашивать не стану. Девочка и так мне все мозги поимела, уже незачем что-либо спрашивать. Но с другой стороны, не запоздал ли я со своими явными эгоистическими наклонностями?
Выбрасываю окурок в урну и вытаскиваю из пачки еще одну сигарету, не успеваю воспользоваться зажигалкой, как чувствую вибрацию телефона. Зажав сигарету губами, достаю смартфон, его яркий свет больно бьет по глазам. Номер Давыдова. Оклемался? Думал, он еще месяц прийти в себя не сможет. Откладываю телефон, закуриваю и смотрю на свой кулак. В синяках, как впрочем, и лицо. На днях в клубе встрял в драку, которую можно было с легкостью избежать, но мне нужно было выпустить пар. Выпустил… Теперь весь офис обсуждает разбитую физиономию начальника.
Затягиваюсь, и неосознанно мой взгляд падает на субтильную фигурку, которая сидит на лавочке соседнего подъезда. Мне хватило ровно одной секунды, чтобы мозг сообразил, кого именно я вижу. Не знаю, как это объяснить, но эту фигуру я запомнил слишком остро, чтобы вот так просто забыть. Такая уязвимость даже в самых незначительных движениях бьет точно в сердце. Такой уязвимой может быть только
Мой телефон вновь завибрировал. Незнакомый номер. Смотрю в ее сторону, лицо освещено тусклым светом телефона. Внутри что-то сгорает и обрывается. Бросаю сигарету, беру смартфон и уверенно направляюсь в сторону малой. Кожей ощущаю приближение неизбежного столкновения двух разных миров. Черное и белое, свет и тьма. Притяжение двух полюсов.
Поля замечает меня только тогда, когда я нахожусь в считаных метрах от нее. Вижу, как в ее больших глазах, подернутых арктической синевой, проскальзывает целый спектр различных эмоций: от удивления до облегчения, от невыразимой боли до болезненной радости. Она встает ко мне на встречу и бросается на руки, ища во мне защиту и поддержку. Запах ванили заполняет мои легкие, и я растворяюсь в этом аромате. Держать малую в своих руках, чувствовать ее, впитывать ее невысказанную горечь и обиду — невероятное ощущение.
Она заплакала, уткнувшись носом мне в грудь. Я мог только догадываться, что с ней случилось, но, во всяком случае, мое участие, так или иначе, поспособствовало такому вот исходу. Дебил в квадрате. Слова сейчас были неуместны, чувства и импульсы, которые будоражили каждую клетку наших тел, говорили сами за себя.
Я поднял Полину на руки и осторожно понес ее к своей машине. Точка невозврата была преодолена, теперь главное включить свои мозги и не натворить глупостей.
Глава 9
Размеренный звук двигателя успокаивал и даже убаюкивал меня. Я ехала на заднем сидении спортивной машины, притянув ноги к себе. За окном мелькали огни ночного города, периодически слепя глаза. Из радиоприемника доносилась смутно знакомая песня, мозг почему-то крепко сконцентрировался на том, чтобы вспомнить имя исполнителя и название песни. Я слышала ее прежде, и она мне очень понравилась. Она успокаивала меня и давала порцию новых душевных сил. Это песня очень часто играет по радио, что у нас установлено в магазине. Постепенно память начала работать и вскоре на поверхность всплыла информация, которая сейчас казалась мне крайне важной. Какая-то финская рок группа, а песня называется «Rewind». Я понимаю, что это глупости и не об этом нужно думать, но мозг словно бы из последних сил пытается уберечь меня.
Слезы давно высохли, уже просто нет сил, плакать. Да и стоит ли плакать из-за того, что и так уже очевидно? Я украдкой посмотрела на Габриеля. Его бровь и скула разбиты, но я совершенно уверенна, что папа в ту злополучную ночь не успел ударить Габриеля, да и увечья кажутся уж очень свежими. Неужели подрался с кем-то?
Невольно наблюдаю за тем, как Габриель водит машину. Так сосредоточено, что кажется, будто бы мыслями он далеко за пределами этого автомобиля. И почему мы не на внедорожнике? Та машина мне нравилась больше, в ней как-то спокойней. И куда мы едем? Вероятно в «Персефону», но я не уверена. Мозг продолжает генерировать всё новые и новые вопросы, умело ограждая меня от истерики, к которой я нахожусь в опасной близости.
— Как ты себя чувствуешь? — это была первая реплика со стороны Габриеля за всё то время, что мы находились в пути.
— Странно, — я снова посмотрела в окно.
— Он тебя выгнал? — я не сразу уловила суть вопроса, мне нравилось снова слушать этот голос, который будто бы обволакивал меня и дарил то необходимое чувство полной защищенности, в котором я всегда нуждалась. — Поля?
— Да, — часто заморгав, ответила я. — Не хочу об этом говорить, простите.
— Понимаю.
Мы снова погрузились в тишину, я вновь слышала успокаивающий звук двигателя и новую музыкальную композицию по радио. Хотелось спать. Остановить бы время, перевести дух, починить истерзанную отцовской жестокостью душу и пойти вновь вперед. К сожалению, удалось осуществить только первый пункт. Я задремала ненадолго и проснулась, когда машина плавно остановилась.