Невзирая на попытки зашоренных мужчин отбиться от равноправия с женщинами, представители юношеской братии, сражающиеся на передовой, вселяют надежду. В то время как некоторые пытаются воспеть и приукрасить мужское превосходство, многие молодые люди пробуют взглянуть на само понятие мужественности с другой стороны. Например, как показал опрос, проведенный в 2015–2016 годах Калифорнийским университетом в Лос-Анджелесе, более четверти калифорнийских подростков «не придерживаются традиционных гендерных представлений»: мальчики уверены, будто ведут себя более женственно, в то время как девочки считают, что становятся более мужественными⁹. В своей книге «Atlantic» Писательница Сара Рич предложила следующую любопытную трактовку: «Представления о настоящих мужчинах слишком редко бывают положительными, и когда молодое поколение намекает на свое желание пересмотреть само понятие мужественности, то единственное слово, которым их могут описать, — это нонконформисты. Данный термин подчеркивает: никто даже не знает, как называть подобный вид мышления»¹⁰.

Однако даже изменяя, перерабатывая и пересматривая представления о мужественности, мальчики все равно берут за основу самые важные качества «настоящего мужчины». Недавно мое внимание привлек заголовок: он невероятно точно передал контраст между мужчинами, которые изо всех сил держатся за негативные представления о мужественности, и теми, кто отстаивает более положительные представления. В конце мая 2017 года в Портленде (штат Орегон) произошла трагедия. Мужчина чуть старше тридцати лет, жизни которого не позавидуешь — он не знал семьи, сидел в тюрьме за различные преступления, считал себя «нигилистом» и поборником превосходства белой расы, — принялся делать расистские замечания двум молодым представительницам цветного населения (одна девушка носила хиджаб) в местной электричке. Трое мужчин решили защитить женщин, и обидчик бросился на заступников с ножом; двое погибли, третий был ранен. Один из убитых оказался ветераном военной службы, только ушедшим в отставку, и отцом четырех девочек-подростков; другому было двадцать три и он едва выпустился из колледжа. Будучи еще в сознании и ожидая прибытия скорой помощи, двадцатитрехлетний юноша перед смертью обратился к женщине, пытавшейся ему помочь: «Я хочу, чтобы все в поезде знали: я люблю их».

Третьему мужчине, поэту 21 года, пришлось делать срочную операцию: удар ножом едва не пришелся на шейный отдел. Выписавшись из больницы, он написал следующее стихотворение:

На первый взгляд между этими тремя мужчинами — поэтом, выпускником колледжа и военнослужащим — не было ничего общего, однако все они поступили в соответствии с одними и теми же представлениями о том, что значит быть мужчиной. Каждый со всей серьезностью относился к таким добродетелям, как отвага, сострадание и помощь окружающим. Тем временем мужчина, который приставал к женщинам с расистскими и ксенофобскими замечаниями, являл собой квинтессенцию самоуверенности, эгоизма и жестокости, обычно свойственных «злым белым людям», упрямо отказывающимся уступать другим¹².

Эти две крайности демонстрируют, насколько широк спектр возможностей, открывающихся перед мальчиками и их семьями в эпоху перемен. Мальчикам приходится сталкиваться с таким количеством переворотов и противоречивых требований, что остается лишь удивляться тому, как многие их них остаются верными себе, а с пути сбивается лишь небольшая часть. Каждый юноша встречает препятствия на пути к взрослению. Однако те, кто сможет достучатся до его сердца, станут для него опорой и поддержкой. В отличие от пророчащих юношам беды и призывающих их вернуться к старым традициям, я радуюсь тому, насколько охотно мальчики исследуют новый мир. Многие даже наслаждаются неизвестностью, усматривая в ней возможности и мчатся навстречу приключениям.

Итог различен. Мальчик может пересмотреть традиционные представления и выработать качества, позволяющие добиться успеха — умение привязываться, выражать эмоции, налаживать отношения, обучаться и отстаивать свою точку зрения, — или же поддаться давлению и превратиться в традиционного мужчину, образ которого уже устарел. Согласно австралийскому социологу Рейвину Коннелу, мальчики «с неограниченной креативностью» подходят к восприятию собственной жизни в современном мире¹³.

Пару лет назад я получил электронное письмо от администратора школы, в котором говорилось, что он прочел мою недавнюю книгу и теперь просит меня провести беседу с сотрудниками факультета перед началом учебного года. Администратор попросил меня быть «гендерно нейтральным» в своей речи. Я удивился — он хотел, чтобы я поделился результатами своих исследований, посвященных мальчикам, и рассказал об общении с мальчиками и их обучении, при этом исключив вопрос влияния на них стереотипных представлений о мужественности и мифов. Перенос данных, собранных при изучении мальчиков, на девочек — классическая ошибка в социологии. Поэтому я предложил описать свое исследование как пример того, насколько неизбежны гендерные вопросы в образовательном процессе.

Культурное противостояние гендерному равенству в последнее время усилилось, что привело к выступлениям в стиле #MeToo, только уже со стороны мужчин. Президент Барак Обама в 2009 году сформировал Комиссию по делам женщин и девушек, а в 2011 году к Белому дому обратились с просьбами создать Комиссию по делам мальчиков и мужчин. Коалицией, призывающей к созданию второй, руководил психолог Уоррен Фаррел, соавтор книги «The Boy Crisis: Why Our Boys Are Struggling and What We Can Do About It»[30] и один из основных сторонников мнения о равном влиянии сексизма на мужчин и женщин. Как значилось в заявлении коалиции: «Наши дочери и сыновья — в одной лодке. Поэтому, если победит один пол, проиграют оба. Чем тщательнее мы изучаем данный вопрос, тем больше нас беспокоит кризис, с которым сталкиваются наши сыновья, отцы и другие мужчины»¹⁴.

Сторонники феминизма предлагают иной взгляд на ситуацию. Осенью 2014-го и весной 2015 года тысячи активисток и ученых посетили конференции в Нью-Дели (Индия) и Нью-Йорке, чтобы обсудить, насколько вопросы равенства касаются мужчин и мальчиков. В речи, прозвучавшей в самом начале конференции в США, Фумзиле Мламбо-Нгкука, руководительница структуры Организации Объединенных Наций по вопросам гендерного равенства и расширения прав и возможностей женщин («ООН-женщины»), объяснила происходящее следующим образом: «Мы, женщины, боремся за то же, за что борются здравомыслящие мужчины»¹⁵. С настолько же впечатляющей целесообразностью подошла к вопросу активная феминистка и писательница Глория Стайнем, сказав: «Осмелюсь заявить, каждый из нас получит от феминизма лишь одно — мы сохраним нашу человечность»¹⁶.

Сами мальчики пламенно желают, чтобы родители признали их истинную суть, чтобы школы предоставили им достаточно возможностей и чтобы сообщества воспели их разносторонность. К счастью, невзирая на стереотипы о мужчинах, нельзя окончательно подавить человеческие инстинкты. Человеческое развитие — это сила, способная перевернуть мир. Даже когда традиционные представления о мужественности давят на юношей, они используют творческий подход, силясь подстроиться под равенство во взаимоотношениях. По мнению социолога Майкла Киммела, «данные активно указывают на то, что современные американцы, в отличие от всех своих предков, смиренно, без идеологической истерии, привыкают к гендерному равенству как в личной жизни, так и на работе»¹⁷.

Как сказала Мламбо-Нгкука, дело в «здравомыслящих мужчинах и мальчиках». Все активнее ведется беседа о том, как должен вести себя добродетельный мужчина и как воспитать в нем необходимую добродетель. Действия мужчин в Портленде соответствуют результатам опроса на тему представлений о добродетели и силе характера, проведенного Центром позитивной психологии при Университете штата Пенсильвания. Оказалось, мужчинам свойственно придерживаться как положительных, так и отрицательных «мужских» черт. Многие мужчины, подверженные влиянию стереотипов, могут впасть в отчаяние, подавленное состояние и стать опасными для общества. Такой мужчина, оборвав все связи и ограничив самосознание, решает: он способен на что угодно¹⁸.

Однако некоторые мужчины (как те, которые защищали девушек от обидчиков) придерживались принципов добродетели вне зависимости от уровня социализации. Их действия во многом подтверждают: мужчины добры по своей сути. Герои помогают нам узнать, на что мы способны на самом деле. В чем мы ежедневно можем полагаться на мужчин? Хватит ли их доброты для того, чтобы преодолеть отчаяние, вызванное опытом детства?

Современные представления о типичном юношестве оставляют желать лучшего. Одних мальчиков воспитывают одними методами, других — другими, в зависимости от того, где им повезло родиться и насколько высоко качество тех ресурсов и взаимоотношений, которые им доступны. Если не бросить вызов методам воспитания, распространенным в школах, спортивных клубах, сообществах и семьях, впоследствии придется расплачиваться за безответственность. Некоторые мальчики в будущем сумеют вспомнить о своей доброте; а некоторые навеки обратят свое сердце в камень. Ни одна семья, ни одна школа и ни одно сообщество не в силах предугадать, каким вырастет тот или иной мальчик.

Ради каждого мальчика в нашей жизни и ради всего общества взрослые должны принять на себя ответственность за их взросление. Нет смысла искать одно-единственное решение этой извечной социальной проблемы — не говоря уже о несправедливости такого подхода.

Сегодня мы как никогда готовы поддержать каждого мальчика в борьбе против стереотипов о мужчинах. Однако чтобы поддержка превратилась в полноценное движение, которое перевело бы случаи потерь и лишений на пути мальчика к взрослой жизни в разряд исключений, а не правил, нам следует реально оценить ситуацию и понять, чем придется пожертвовать.

Два вида лишений, свойственных именно мальчикам, отражают поставленное на кон.

Когда я провожу семинары для сотрудников администрации школы, я часто демонстрирую видео; в роликах с согласия участников записаны беседы, которые я проводил в рамках своего исследования. В одной такой беседе участвовал Брендан — ученик школы в Торонто, поддерживаемой правительством. В первой части видео подросток объясняет: когда он ощущает связь с учителем и осознает, что его понимают и уважают, ему намного проще справляться с заданиями и участвовать в жизни класса. Если связи нет, то он становится трудным учеником. «Возможно, это недостаток моего характера, — признается он, — однако я положительно отзываюсь на отношения и отвлекаюсь, когда отношений нет». Когда я спрашиваю, как именно Брендан «отвлекается», он добавляет: «Наши отношения с учителем портятся, ведь он думает, что мне не нужен урок. Но я умный парень. Мне нравится учиться и все такое. Вот только если учитель меня не уважает, мне тяжело работать».

Когда я спрашиваю, что значит «тяжело», Брендан отвечает: он обычно «много болтает, не обращает внимания на слова учителя». Если преподаватель пытается сделать ему замечание, то Брендан может «просто заткнуться и молча делать задания, втайне ожидая окончания семестра». Он добавляет: «Если учитель говорит со мной и пытается наладить отношения, то мне интереснее у него учиться. Я начинаю лучше себя вести, если учитель по-доброму поговорит со мной».

Что же происходит, если педагог отрицательно отзывается на его действия и говорит с ним без доли сочувствия? «Я его избегаю, веду себя дерзко, мне не хочется вникать в его слова». «Начнешь ли ты действовать назло преподавателю?» — спрашиваю я. «Да, начну», — без промедления отвечает Брендан и рассказывает об учителе французского, который отправил его в деканат за плохое поведение и «нежелание слушать учителя». Когда мальчику позволили вернуться на занятия, отношения с педагогом значительно ухудшились, поскольку Брендан различными способами пытался «захватить власть». Кабинет превратился в поле битвы.

Философ педагогики Нел Ноддингс как-то спросила: разве не тот считает своим нравственным долгом проявлять уважение и внимание, к кому проявили заботу? Что же будет, если этот нравственный долг не пробудить¹⁹? Брендан на видео — это взъерошенный, но на удивление честный, приятный и открытый подросток. Его слова об учителе знакомы всем, кто хоть раз проводил время с мальчиками. Не понимая, что все дело в нехватке социального опыта, мальчик судит о происходящем с точки зрения своих прав и промахов преподавателя. И хотя Брендану хватает ума признать свой «недостаток», он считает верным проявлять этот недостаток перед учителем французского. На самом деле он даже доволен такой возможностью.