На доставку монет и быструю беседу с опекунами ушло чуть больше двух часов, поэтому на рынок я приехал до обеда. 

Купил все необходимое, помещая в пространственный карман. 

Я взял больше строительного материала, чем собирался. В конце концов мне многое там приводить в надлежащий вид, да и крыльцо бы на заднем дворе починить не мешало.

Забежал в лавку, покупая воздушный рулет с лимонной начинкой и посыпкой из белого шоколада, так как к детям с пустыми руками идти не хотелось.

Взлетел в седло, осторожно придерживая сладость в коробочке и только потом понимая, что мне нравится это. Нравится предвкушать улыбки детей, когда они увидят мой аппетитный презент. Нравится наблюдать благодарность в глазах Патрисии, которую я лицезрел буквально вчера, пока не наговорил ей гадостей. А этот лимонад… его аромат до сих пор ощущается, так же как и тело хамоватой блондинки, плотно прижимающейся ко мне… Самое страшное было то, что я желал повторения. Да, как бы не старался отрицать, но я бы не отказался вновь заключить ее в свои объятия и, запустив пятерню в ее шелковую россыпь волос, смять пухлые губы, проникая промеж них языком…

«Пф! Что за идиотские думы, Кристиан?! – тряхнул головой, приходя в шок от того, какая мысль проскользнула в моей голове. – Этого еще только не хватало, мечтать о теле, которое частенько бывает в разных мужских руках!» 

Моя стихия, которая все последние годы вела себя смирно, безмятежно перетекая под кожей, странным образом ожила. И началось то самое оживление именно тогда, когда я сцепился с Патрисией у экипажа, на рынке.

– Конечно, она любого доведет! Здесь даже глухонемой все услышит и говорить начнет, только бы Патрисия больше не доставала! – фыркал я, направляя коня в нужную сторону.

Как и в прошлый раз оставил Шартана возле яблони, замечая ведро, наполненное водой.

Постучав в двери, расправил плечи, принимая невозмутимое выражение лица.

Минута шла за минутой, но мне никто так и не открыл. Я снова постучал, но все было безрезультатно.

Постепенно начала подкрадываться тревога, и только я хотел идти к окнам или заднему двору, как дверное полотно распахнулось, являя мне… Патрисию.

От увиденного сложно было удержать лицо. Опекунша с ног до головы была вся обсыпана мукой, в то время как краешек ее фартука дымился, частично обгорев.

– Э-э-эм, – протянул я, наблюдая предупреждающий взгляд молодой женщины.

– Ни слова! – произнесла она. – Прошу!

Патрисия отступила в сторону, пропуская меня. 

Наученный прошлым разом, скинул с себя обувь, шагая позади опекунши и невольно отмечая, как маняще покачиваются ее бедра при ходьбе.

– Добрый день! – послышалось из гостиной, и я моргнул, прекращая "щупать глазами" попку Патрисии, ругая себя на чем свет стоит.

– Кхм… добрый день! – кивнул я, прочищая горло и смотря на прищурившегося Энкеля, который так же, как и его тетка, был весь в муке.

– Забор приехали чинить? – хмыкнул мальчуган, будто насмехаясь.