Катрин приподнялась, и внимательно посмотрела на Эйрику. Та выглядела задумчивой, и немного огорченной.
– Тебя что–то тревожит?
– Все в порядке. Просто захотелось побыть рядом.
– Скоро все будет, как прежде, – пообещала Катрин, – Мы вернемся домой, и снова будем жить втроем. Ходить на прогулки, читать книги. Как тогда, до моего брака с Теодорием.
Эйрика тихо вздохнула, и погладила мать по руке.
– Засыпай, ты наверное очень устала.
Катрин, в ответ, сжала руку дочери. Наступившая тишина не тяготила, напротив, к чему были слова, если и так все понятно. Одни мысли, в голове, сменяли другие, и незаметно для себя, женщина погрузилась в сон.
Девочка еще какое–то время сидела, прислушиваясь к мерному дыханию матери, чувствуя, как сжимается горло от сдерживаемых слез. Она тихо наклонилась, и коснулась руки Катрин губами.
– Я люблю тебя, мама. Надеюсь, ты когда–нибудь сумеешь меня простить…
Глава 39. "Такая жизнь не для меня"
По выработавшейся привычке, Катрин проснулась на рассвете. Но в этот раз, ее разбудило острое чувство голода. Вспомнив, что за вчерашний день, она ограничилась лишь чашкой утреннего чая, женщина решила спуститься на кухню. Все равно, гости проснутся поздно, и завтрак будут подавать ближе к обеду.
Во всем доме стояла сонная тишина. Проходя, Катрин поправила подвявший букет в вазе, надо не забыть, сменить для него воду. Но позже, после завтрака.
На кухне день тоже только начинался. Уже пахла дымом затопленная печь. Молодая кухарка перебирала яблоки, а Марта что–то негромко рассказывала ей, утирая глаза уголком фартука. Завидев леди Катрин, обе вскочили на ноги. Женщина не успела произнести и слова, как к ней на шею бросилась Марта.
– Леди Катрин, голубушка! Я и не чаяла, что доживу до такого счастливого события! – бормотала она, всхлипывая. – Вы всегда так пеклись о Селинушке, и жениха ей хорошего нашли, доброго, порядочного, богатого!
От неожиданности Катрин замерла, не сразу находясь, что ответить, однако кухарке и не требовался ответ. Она выпустила опешившую леди, и продолжала.
– Селина же как цветочек росла, я боялась, зачахнет вдали от дома, а ей новое место по сердцу пришлось. И подруга у нее хорошая, а уж муж то! Говорит мне вчера, – “Марта, к чему тебе по королевству мотаться, оставайся жить в нашем доме, и Селина скучать не будет, и тебе спокойнее.” Вот он какой человек, и о спокойствии жены заботится, и обо мне, старухе, не забыл. А уж вы, все в заботах крутились, благополучие моей девочки устраивая, а я еще и сердилась на вас, дура старая! Простите меня! Не всякая родная мать столько ради деток сделает, сколько вы ради Селины старались!
От переизбытка эмоций, дальше Марта говорить не смогла, закрыв лицо мокрым от слез фартуком. Катрин, наконец, смогла усадить ее на место.
– Все же хорошо, Марта, – неуверенно произнесла она, не зная, как реагировать на столь бурные эмоции, – И Марк правильно говорит, вам рядом с Селиной спокойнее будет. Оставайтесь, только слезы лить не надо, а то еще хозяева дома решат, что вам здесь плохо.
В ответ на ее слова, Марта ожесточенно принялась тереть глаза фартуком, от чего, и без того красное лицо, стало совсем бордовым.
– Мне здесь не плохо, а слезы от радости. Селина, девочка моя, теперь замужняя дама, а ведь когда–то я ее на руках качала, совсем крошкой!