И все же я хочу это кольцо гораздо сильнее, чем следует, – не потому, что оно красивое или дорогое, а потому, что Уилл был так внимателен, выбирая его для меня.
– Оно чудесное, но… – Я качаю головой. – Это слишком. Мы не можем себе позволить.
– Ничего не слишком. Не для матери моего ребенка. – Он внимает кольцо из коробочки и надевает его мне на палец. Кольцо холодное и тяжелое и сидит идеально, охватывая кожу под суставом так плотно, будто сделано специально для меня. – Подари мне маленькую девочку, которая будет похожа на тебя.
Мой взгляд скользит по лицу мужа, находя каждую из дорогих моему сердцу черточек. Вот тонкий шрам, пересекающий левую бровь. Горбинка на переносице. Широкая, квадратная челюсть и сочные, созданные для поцелуев губы. Глаза у него еще сонные, волосы спутаны, и подбородок колючий от щетины. Со всеми его привычками и настроениями, со всеми сторонами его натуры, которые я успела узнать за время нашего брака, сильнее всего я люблю его, когда он вот такой, как сейчас: милый, добрый, взъерошенный.
Я улыбаюсь ему сквозь слезы:
– А если будет мальчик?
– Значит, будем продолжать, пока я не получу мою девочку. – И он целует меня долгим поцелуем, не спеша отрывать свои губы от моих. – Тебе нравится кольцо?
– Очень. – Я поднимаю руку и обнимаю его за шею, брильянты вспыхивают у его плеча. – Оно великолепно, так же как и ты.
Уилл улыбается.
– Может, нам стоит еще раз повторить, прежде чем я уйду, просто на всякий случай?
– У тебя самолет через три часа.
Но его губы уже скользят вниз по моей шее, а рука опускается все ниже и ниже.
– Что ты думаешь?
– Я думаю, что идет дождь. Будут жуткие пробки.
Он переворачивает меня на спину, пригвождая к кровати.
– Тогда поторопимся.
2
Обучение в академии Лейк-Форест, привилегированной школе с двенадцатилетней системой обучения, расположенной в зеленом пригороде Атланты, где я работаю методистом, стоит 24 435 долларов. С учетом пятипроцентной инфляции тринадцать лет пребывания вашего чада в этих священных стенах обойдутся вам более чем в четыреста тысяч, и это еще до того, как оно поступит в колледж. У нас учатся сыновья и дочери главврачей и директоров компаний, банкиров и предпринимателей, ведущих крупных новостных каналов и профессиональных спортсменов. Отпрыски самых богатых и состоятельных родителей и самые испорченные дети, каких только можно себе представить.
Я вхожу в двустворчатые двери в начале одиннадцатого – опоздав на добрых два часа, благодаря неторопливости Уилла и гвоздю на дороге – и направляюсь по застеленному ковром коридору. В здании стоит тишина, какая бывает, только когда ученики сидят по классам, уставившись в экраны своих ноутбуков, естественно самой последней модели. Сейчас середина третьего урока, так что можно не торопиться.
Завернув за угол, я не слишком удивляюсь, когда вижу двух подростков, стоящих в коридоре около двери в мой кабинет, склонив головы над своими гаджетами. Ученики знают, что мои двери всегда открыты для них, и часто этим пользуются.