А надо было видеть…

Реагируя на голос откликнувшегося ученика, класука кинулась искать у него защиты, ну и заодно убежища, коим представлялся барак.

— Се-Се-Сер-Гей…  Эй…  Эй…

Благо не «гей» подхватило эхо. Но смысл происходящих событий от этого не менялся. Чудище надвигалось теперь уже на него вслед за ней.

Устоять на ногах против Тушёнки — лучше сразу под поезд локомотивом с грузовым составом. А тут ещё и оно — чудовище, скорее от производного слова — чудо.

С ним и столкнулся Мих после встречи с Тушёнкой.

— Сука, а не кла… сука! А-а-а…

— Ы-ы-ы…

— Вы это слышали, мужи-Ик-и?!.. — выдал Зуб, протрезвев при виде класуки.

— Шухер! Тушёнка-А-А…  — зашёлся Мак, силясь свалить в свою комнату. Да где там. И смысл бежать. Требовалось стоять на своём — быть мужиком. Как говориться: сядем все разом!

— Зараза…

— А-а-а-ага-А-А…  — было видно: не отошла она от прогулки предутренний час.

— Вот…  — первым из всех сообразил Паштет, что надо делать. Сия отличительная черта осталась у него с армии. Он сунул ей кое-что, предлагая отпить — и не воды.

— Водка-А-А…  — вытаращила на него глаза класука.

Последовала молниеносная смена посуды — спиртосодержащей жидкости на воду. И всё встало на свои места. Нет, орать Тушёнка не перестала, но теперь это делала не от отчаяния, а наоборот качая права.

— А закусить, — напомнил Зуб.

Сак подсуетился. И скудные запасы студентов пошли на ура. Тушёнка зачавкала, как…

Тише не стало. Из коридора на выходе из барака донеслись крики и рыки.

— Мих!? — спохватились сокурсники.

— А второй кто? Непохоже, что он рычит на себя и при этом ещё успевает материться! На шизофрению смахивает! — заявил Зуб.