Охнула бледненькая девица, осев на руке офицера.

— Господа хорошие! — тотчас возопил студиозус и тощую грудь выпятил, сделавшись похожим на щуплого деревенского петушка, который только и гораздый, что орать. — Да что же это творится!

Господин вытащил из-под ночного колпака кристалл, который сдавил в руке. Матерьяльчик наклевывался прелюбопытный, не чета черствым пирожкам и хамству проводников. Это ж целый разворот занять можно будет.

Произвол властей.

Самоуправство… оскорбление чести и достоинства… тайная канцелярия охотится за простыми людьми… никто, обладающий хвостом, не может чувствовать себя в безопасности.

Строки статьи, которая принесет если не славу непримиримого борца за права простых граждан и демократические идеалы, то всяко достойный гонорар, что было в нынешних обстоятельствах куда важней.

— Доколе?! Я вас спрашиваю, доколе… — Студиозус воздел руку над головой, говорил он страстно, с вдохновением, и поневоле пассажиры, в большинстве своем скорее озадаченные, нежели возмущенные, прислушивались к его словам. — Мы будем терпеть унижения?

— Заткнись… — прошипел улан и шагнул было к студиозусу, который от этого малого движения поспешно отпрянул, оказавшись за спиной решительного вида девицы.

— Притеснения властей! И всякого, кто мнит себя властью! — из-за широких девичьих плеч выкрикнул студиозус. — Неужто и далее молча, безропотно, подобно овечьему стаду снесем мы этакий позор?!

— Да у меня приказ! — Улан, понимая, что добраться до студиозуса не выйдет — не драться же с девокою в самом-то деле, вытащил бумагу с печатью. — Проверить каждого! Без исключения!

— И проверять, сколь понимаю, вы собрались лично? — подала голос вдова, а кошак ее, приоткрыв левый глаз, протяжно мяукнул, верно, присоединялся к вопросу. В отличие от людей, он хвоста не скрывал и не стыдился.

— Н-ну… д-да… — Под взглядом женщины, которая была не просто женщиной, а офицерскою вдовой и офицерскою же тещей и ныне следовала до Журовиц, где квартировался полк зятя, улан окончательно смешался. — Так… кому ж еще…

— Извращенец! — тоненько воскликнул студиозус.

Ахнула немочная девица, которая удерживалась от обморока исключительно немалым усилием воли, и не от храбрости, но от любопытства. Доселе жизнь ее не баловала событиями столь волнительными.

— Я не извращенец! — Улан отчаянно покраснел. — Я приказ…

— А кто? Разве не вы собираетесь лезть под женские юбки?!

— В интересах короны… — прозвучало жалко.

— Небось и в панталоны заглядывать станете… — продолжил студиозус, и говорил он громко, так, что слышали его не только пассажиры и петушковские кобели, но и все петушковцы, до сего дня и не подозревавшие за уланами этаких намерений. — А то вдруг да хвост в них прячется…

— Так…

Про панталоны улан не подумал. А подумав, согласился, что звучит сие по меньшей мере странно, хотя и логично… в приказе-то не уточняют, какой хвост искать. Может, махонький он, навроде свинячьего? Аль вообще огрызком…