- Незавидная мне роль выпала в нашем семейном порно, – коряво пошутил я.

- Уж какая есть, любовничек! – Было непонятно, шутила ли она тоже или это была мрачная констатация фактов.

Стянув с себя почти высохшие на солнце шорты, я зашел в ванную и встал под душ. Ленка мазала лицо кремом и что-то напевала.

- Значит, предлагаешь расслабиться и постараться получить удовольствие? – продолжил я обсуждение предстоящей оргии.

- Дурацкий анекдот, мужской и совершенно неумный… Вот при случае убедишься, какое может быть удовольствие, если не хочешь, а надо!

От ее серьезности мне стало невесело, поэтому я решил свернуть разговор. Но Ленка вернулась к теме сама через несколько минут тишины:

- Я думаю, надо тянуть время. Лишний раз под него ложиться я не хочу, завтра уже будем в городе. Поэтому сегодня надо до последнего оттягивать момент, пить, веселится, авось он отрубится раньше, чем потащит меня в койку.

- Мысль верная. А если он начнет злиться? Мне кажется, он и так немного напрягся, что по первому свистку ты не пошла с ним, - поделился я малодушными сомнениями.

- Если начнет, будем зайчиками, вариантов нет… - Она подошла к шкафу и принялась выбирать вечерний туалет. – В любом случае, программа вечера такая: за ужином пьем, потом идем курить кальян и пить, потом пьем и смотрим анимацию, участвуем в конкурсах, потом на дискотеку и там уже пляшем до упаду. Думаю, он вырубится.

- Хорошая программа, - поддержал я.

- Главное, ты будь в форме, чтоб и пил, и в сознании был! – строго наказала мне Лена, и я, шуточно отдав честь, щелкнул пятками.

Мы неспешно оделись и даже некоторое время посидели на балконе, выпив «для храбрости», как выразилась Ленка, немного виски.

В итоге на ужин мы пришли тогда, когда Гриша уже доедал салат. Он сидел на том же месте, где и в обед, и поминутно оглядывался по сторонам, очевидно выискивая нас. Чтобы продлить его мучения, мы сделали небольшой крюк и подошли к столу с другой стороны террасы, так что он нас заметил в самый последний момент.

Между прочим, лицо у него было довольно напряженное. Похоже, он очень нервничал из-за нашего самоуправства, и это мне совсем не понравилось.

Тем не менее, увидев нас, он моментально перестал хмуриться, нелепо вскочил из-за стола, стал подставлять кресло Лене, многословно хваля ее внешний вид, – а оделась она действительно очень смело: в полупрозрачный обтягивающий топ, шортики и туфли на шпильках. С другой стороны, так же выглядело большинство русских девушек за столиками, что явно вводило в транс немногочисленных пожилых европейцев, пялившихся на них мутными от пива глазками. Короче говоря, мы выглядели типичной русской компанией на отдыхе – почти раздетая красивая девушка и я, коротко остриженный парень в мятой футболке и неопределенного вида шортах. Гриша, впрочем, вносил некую оригинальность в наше общество, потому что одет он был в выглаженную белую рубашку со стразами и белые же шорты. Но на европейского человека он все равно не был похож, так что и втроем мы являли собой довольно гармоничную группу.  Ощущение нашей аутентичности еще более усилилось, когда Ленка принялась громко требовать вина. Немецкая пара с детьми, занимавшая соседний стол, неодобрительно поджала губы.

Но нам было не до приличий. Лена заявила, что сегодня мы будем праздновать завершение нашего замечательного отдыха, а потому будет много алкоголя и грязных танцев.

Последний пункт вечерней программы взволновал Гришу, и он попытался выяснить, кто и где будет их танцевать, но Лена только послала ему воздушный поцелуй и коснулась его ноги своей.

Я начал рассказывать какие-то бородатые анекдоты, Гриша подключился. Ленка сначала только смеялась, но потом, после того как вторая бутылка вина была распита, тоже попыталась рассказать что-то смешное, но получилось как-то не очень.

Гриша между тем явно не хотел напиваться и говорил об этом прямым текстом. Меня это раздражало, но, с другой стороны, он был прав – его уже обломали днем, и ему не терпелось хотя бы вечером получить свое.

Ленка сориентировалась и многозначительно пообещала ему вечером «показать кое-что». Короче говоря, от этого ужина у меня мало что осталось в памяти, кроме тревоги и дискомфорта.