Почему-то при дневном свете ночное приключение казалось мне постыдным и диким фактом. Не спасали даже мысли, что случилось все с мужчиной, от которого пресловутые бабочки в животе так и не угомонились.

— Тогда по-быстрому, — не прошло и десяти минут, как Глеб вернулся. — Твоя очередь, Мышка. Иди, мы же не хотим, чтобы ты опоздала на учебу, правда?

— Нет.

— Второй комплект полотенец найдешь там же. И халат, — кивнул он себе за спину.

Прихватив с собой одежду, я шмыгнула мимо Глеба в ванную комнату. Было приятно привести себя в порядок. Жаль, что переодеться в свежее оказалось невозможным. Вчерашнее платье смотрелось уместно в клубе, но в универе… И опаздывать больше не хотелось, все же нарываться перед выпускными экзаменами — это гарантированное самоубийство.

— Кофе? — подмигнул мне мужчина, стоило показаться из ванной.

— А?

Глеб сидел в кресле, а на столике перед ним были две порции блинчиков и кофе.

— Ну я же обещал угостить тебя кофе, Мышка, — усмехнулся он. — Налетай, не стесняйся.

В универ я попала аккурат к первой паре. Опоздания удалось избежать: Глеб подвез.

— Ну пока, Мышка. — Высадив меня на центральной площади, мужчина уехал.

Машина уже и за поворотом успела скрыться, а я все продолжала стоять, словно ноги примерзли к асфальту. В груди ныло, между ног саднило, хотелось плакать и спрятаться под плинтусом.

Глеб исчез, даже не взяв моего номера телефона. В этот раз такое уже не получалось списать на случайность. Безответная любовь — паршивая штука. Как только я успела в нее вляпаться?

— Селезнева, я тебя убью! — На всех парах ко мне мчала Васька. — А потом прикопаю под вон тем дубом, ясно? И мне даже стыдно не будет.

— Ясно.

— Ты куда свинтила-то, а? Ты хоть понимала, что я чуть с ума не сошла? — продолжила наседать подруга. — Телефон для чего держишь? За надом, что ли? Я тебя с сотню раз, наверное, набрала! Да я почти созрела для решения сесть на обзвон всех моргов и больниц!

— Угу, — вяло ответила я, плетясь к нужному корпусу.

— Ты чего такая? — нахмурилась Васька. — И не переоделась даже… Этот хмырь блондинистый тебя обидел, что ли? Да я ему яйки откушу!

— Не надо, — всхлипнула я. — Сама же и виновата.

— Э-эй, подруга! Это что за траурное настроение такое? — выпучила глаза Рогова. — Да ты ноги в кровь во время прогонов Морковиной стирала и ни одной слезинки не проронила. А сейчас что за сырость развела?