— Привет, малой. — Дима присел на корточки перед моим сыном и указал на игрушку в своих руках. — Любишь лошадок?

— Это не лошадка, а земляной пони! — гордо вздернул подбородок Богдан.

— Земляной пони? — на полном серьезе удивился Грач.

Яга лишь скрестила руки на груди, наблюдая за разворачивающейся сценой, но не вмешиваясь. Впрочем, как и я.

— Да, они круче, чем обычные, и связаны с землей, — объяснил Бодя.

— Расскажешь подробнее? — склонил голову набок Дима.

Мой мальчик с минуту сверлил мужчину внимательным взглядом, а потом деловито кивнул.

— Ла-адно, — протянул мой сын и махнул рукой. — Пойдем.

Они просидели в спальне несколько часов, и Грач ни разу за это время не запросил пощады. Мы с Ягой, словно шпионки, подглядывали за ними в щелку двери, но не вмешивались.

— Хватит сюда бегать, — сказала мне тогда Новак, позвав за собой на кухню. — Пусть мальчики играются.

— Мальчики? — хмыкнула я.

— Первые сорок лет детства самые тяжелые, — улыбнулась Ядвига. — Ты не знала?

Через два дня Грач организовал Богдану поездку на ипподром, чем окончательно его покорил.

— Неожиданно хорошо, — ответила я подруге, вырываясь из воспоминаний.

— Вот видишь! — сделала страшные глаза Рогова. — Я и говорю: у Грача на тебя планы.

— Дима мне просто помогает, — пожала плечами я.

Васька больше не стала озвучивать очередные понятные нам обеим доводы, просто покачала головой. Знала, что со мной спорить бесполезно, особенно если я на чем-то уперлась: намертво стоять буду.

На самом деле я просто боялась что-либо говорить или загадывать. Все, что происходило между мной и Грачом, казалось какой-то магией. Что, если она развеется от одного неловкого движения? Наверное, впервые в жизни я стала страдать суеверным страхом…

Все у нас с Димой строилось молча, по наитию, без договоренностей и совершенно иначе, чем с Глебом. Эта страна чувств, куда завел меня Грач, была неизвестной для меня территорией, где, казалось, на каждом шагу поджидает опасность…

— Халявкин не надоедает? — побеспокоилась Васька.