— Почему не рассказала Ленке правду про кошелек? — внезапно спрашивает меня.

— Зачем? Чтобы она разволновалась и я вообще никогда и никуда не ходила гулять? Нет уж, спасибо. Когда я в шесть упала с велосипеда, у меня больше никогда не было велика. В восемь, когда у бабушки отравилась какой-то рыбой, мне никогда не разрешали есть рыбу. Ее категоричность в отношении волнения за меня не касалась только школы. Я притаскивала оттуда и ветрянку, и грипп, и ангину и разные виды простуды, и даже с лестницы падала! Но все равно ходила туда. К сожалению.

— Не думал, что Ленка такая, — хихикает Ярослав. — За столько лет ни разу не замечал.

— Это касается только меня. Поэтому ты и не замечал. Вряд ли тебе было интересно хоть что-то, связанное со мной, — говорю, а сама почему-то грустнею. На самом деле, мы ведь могли жить все эти годы в мире и согласии. Ну или просто в сносных отношениях. Не будь я такой дурой в детстве, конечно.

— Ну почему же? — наконец-то светофор загорается зеленым и мы едем дальше. — Мне всегда было интересно, на что еще способна твоя фантазия, что касалось издевательств надо мной и моими девушками. Ты не переставала удивлять, к слову, это заслуживает уважения.

— Уважение? Серьезно?

— Ну… на тот момент нет, сдаюсь, — он улыбается снова. — Сейчас думаю, что ты и правда крута. Так придумывать издевательства может не каждый.

— Первый комплимент от тебя за десять лет. Обведу день в календаре красным.

— Ха-ха, — теперь он не смеется, к слову. Наоборот, странно грузится на мгновение. — Тут остановлю.

— Да, давай. Мы поедем вместе за нарядами для ужина?

— Да. Набери, как освободишься тут, решим по времени, — говорит, притормаживая, и я выбегаю на улицу, следуя в банк.

Ненавижу очереди. Это один из кругов ада, вот я уверена. Наверняка те, кто не попал в рай, просто вечно стоят в очереди. А когда их очередь подходит — они перемещаются в ее конец.

Я, кажется, попала в тот день, когда именно в это отделение банка решил прийти весь город. Вся область. Да половина страны точно! Торчу тут по меньшей мере часа полтора, а всё из-за своей же собственной глупости и страха. Всю жизнь вот так. Сама во всем виновата.

Зато, когда я наконец-то выхожу из этого филиала ада на земле, Ярик уже сделал все свои дела и готов меня встретить. Хоть что-то хорошее. Он просит меня погулять всего минут двадцать, дожидаясь его, и я сразу сворачиваю в ближайшую кофейню, потому что после такого стресса мне срочно нужно съесть порцию мороженого. Две.

Ярослав приезжает даже быстрее, чем обещал, и мне приходится ставить рекорд скорости по поеданию мороженого, чтобы он не ворчал на меня.

А потом мы едем в торговый центр. В тот самый, где меня вчера ограбили, к слову. Мне немного некомфортно, хотя это глупо, наверное, и я сама от себя не ожидая такого порыва цепляюсь за руку Ярослава, пока мы идем по улице к главному входу.

— Боишься? — спрашивает, не убирая руки.

— Не то чтобы очень. Просто я так испугалась тут вчера, что снова испытываю миллион эмоций. Пройдет, надеюсь. В крайнем случае я проживу без посещения этого торгового центра.

Мы входим внутрь, и… начинается еще один ад. Это безумие!

Мы не можем подобрать ничего. Я не могу найти нормальное платье, Ярослав не может найти себе подходящую рубашку. Всё какое-то… не такое. Цвет не тот, фасон не тот, вырез дурацкий, просто сидит криво. На пятом магазине мы всерьез обсуждаем, что будет, если мы не опоздаем на этот чертов ужин, а в принципе туда не придем.