— Ты тоже больной? Пожалуйста, скажи мне, что тебе назначили несколько ночей в психиатрическом отделении в Сент-Фрэнсис — я слышала, теперь там дают желе. Ты все еще любишь вишневое?
— Все, что тебе нужно сделать, это поговорить с ней пять минут. Это не убьет тебя.
— Убьет. А теперь,
Я услышала звон разбитого стекла справа от себя — он эхом разносился по ветру и перекрывал шум падающих дождевых капель.
Оглянулась и увидела Джонатана, стоящего под черным зонтом и державшего единственную белую лилию — единственную, которая не упала на землю.
Я убрала ногу с талии Райана, но он все еще сжимал мою руку, прижимая меня к машине. Пыталась отдышаться и найти правильные слова, чтобы объяснить Джонатану, то, что он видел, было просто огромным недоразумением. Но его взгляд говорил мне, что он не поверит ни единому моему слову.
На его лице читались гнев, растерянность,
— Убери от нее свои чертовы руки.
Райан тут же убрал руки и зло улыбнулся мне. Казалось, он собирался сказать что-то грубое, но Джонатан заговорил первым:
— Если ты дорожишь своей жизнью,
Райан посмотрел на Джонатана и закатил глаза, медленно отступая из-под моего зонтика и выходя под дождь.
Я смотрела, как он исчезает в потоке людей с зонтами, которые спешили на парковку. Снова повернулась к Джонатану и поняла, что он все еще смотрит на меня так, словно я только что разбила ему сердце.
Он наклонился, чтобы поднять белый конверт, лежавший поверх разбитой вазы и цветов. Затем медленно подошел ко мне и положил единственную лилию, которую держал в руках, и эту карточку на крышу моей машины.
Он прищурился и открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог произнести ни слова.
— Джонатан… — Я видела боль в его глазах. — Позволь мне объяснить. Ты
Он ушел прежде, чем я успела закончить фразу.
**
Я подбежала к кабинету Джонатана и остановилась у стола Энжелы. Несколько минут назад я пыталась догнать его на парковке, но он ускользнул.
—
Я покачала головой. Да, промокла с головы до ног, но была слишком расстроена, чтобы что-то чувствовать.