Пролог

Москва.

В кабинете Николая Олеговича Адамади зазвонил городской телефон.

– Слушаю! – бросил он в трубку отрывисто.

– Служили два товарища, ага…

Служили два товарища в одном и том полке.

Служили два товарища в одном и том полке.

Вот пуля пролетела и – ага…

Вот пуля пролетела и – ага…

Вот пуля пролетела и товарищ мой упал…

То, что в трубке начнет звучать песня генерал не мог ожидать. Песня старая, да и голос знакомый.

– Ну, здравствуй, Адам! Понравилась песня? Навеяло что-то вдруг сам не знаю. Не ждал?

– Что тебе надо?

– Соскучился. Дай, думаю, позвоню, узнаю, как дела у друга закадычного. Неужели не рад?

– Я повторяю свой вопрос: что тебе надо?

– А что ты можешь мне дать? Семью мою вернуть можешь? Нет? Ах, ну да, ты же сам их и убил. Молчишь, товарищ генерал. Молчишь, потому что сказать тебе нечего. Ты думаешь, я не знаю, что дочь твоя жива? Что ты приставил к ней пса своего верного? Как там его? Вадим? А как же женушка твоя и внучок? Или тебе дочь дороже, чем они? Ах, ну да, жена же уже старая, зачем тебе старая жена, верно? А как же внучок? Он то чем тебе не угодил? Плохая кровь, конечно, ему от папашки досталась, согласен, ну так, вроде же, правильный парень вырос, подружку вот из-под колес спас. Герой! Весь в деда! Ты ведь у нас тоже друзей спасал когда-то. Хотя, что-то совсем я стар стал, путаю все: это ведь не ты их спасал, а они тебя. А ты их под пули посылал. Не боишься спать по ночам, Адам? Мальчишки те 20-ти летние не снятся тебе?

– Ворон, да ты никак мне угрожаешь?

– Да упаси меня Бог, тебе, Адам, угрожать! Я с тобой за жизнь говорю, о семье твоей, о дочери твоей и внуке твоем. Заметь, генерал, все о твоих, да о твоих и ни слова о моих! Чем же ты недоволен? – в трубке раздался смех – так вот знай, друг мой старинный, ты мне живой нужен, так же как и я тебе! А все потому, что только я знаю, где хранится та запись с диктофона и много чего еще, бонусом, так сказать, мне с той записью доставшегося.

– Ворон, а давай меняться? Ты мне все это богатство, а я тебе жизнь.