Кольт взял свои вещи и направился к выходу. Он купит билет в пассажирский вагон и передаст ей через кондуктора, что находится там. Им нет необходимости встречаться вплоть до Шайенна. По пути к дверям он увидел зеркало и вспомнил про свою спину. Бросив на пол багаж, он сорвал с себя рубашку и быстро осмотрел ее. Должно быть, Пратт с годами утратил сноровку, решил Кольт. Он не нашел ни малейшего следа от удара.

— Господи Боже мой!

Кольт крутанулся, выхватив револьвер.

— Что?!

И тут же все понял по выражению ее лица. Жалости он не выносил вообще, а от нее тем более.

Выронив ружье, Джослин зажала рот рукой. Ее затошнило. За последний час она навидалась достаточно насилия, но это! Результат издевательств, учиненных над ним! Над ним! Она кинулась в туалет.

Грубо выругавшись. Кольт швырнул рубашку на пол и, рванувшись за ней, перехватил ее в дверях.

— Не смей! Это ерунда, слышишь! Ерунда! Если тебе так хотелось вывернуть наизнанку свои внутренности, то следовало это сделать, когда я пристрелил погонщика, а не сейчас!

Джослин сглотнула желчь, стоявшую у нее в горле, и потрясла головой. Из глаз потекли слезы. Она не понимала, почему он так сердится. Ведь она просто не могла справиться с разрывавшими грудь эмоциями.

Увидев ее слезы, он фыркнул:

— Прекрати!

Но его злость тут же испарилась, когда она обвила руками его шею. Он попытался разъединить ее руки, но не мог, не причинив ей боли. А она не отпускала его, наоборот, сжала так крепко, что едва не удушила.

— А, черт! — пробормотал он немного спустя, поднял Джослин на руки и опустился на ближайший стул, посадив ее к себе на колени. — Не делай со мной этого, женщина. Ну, какого черта ты плачешь? Я же сказал, что это ерунда.

— Ты… называешь это… ерундой? — всхлипывала она, уткнувшись ему в плечо.

— Для тебя ерунда. Это случилось уже давно. Ты думаешь, мне еще больно? Уверяю тебя, нет.

— Но было больно! — вскричала она. — Ты никогда не убедишь меня, что не было! О Господи, бедная твоя спина! Кольт напрягся. Это было выше его сил.

— Слушай меня, герцогиня, и слушай внимательно. Воин не терпит жалости. Он скорее умрет.

От удивления она отстранилась.

— Но я вовсе не из жалости.

— Тогда зачем все эти слезы?