Домовая пробурчала что-то насчет глупых и упрямых девчонок, но госпожа Чернова пропустила ее тираду мимо ушей.

Лея не собиралась отступать, а Стен никогда не рискнул бы выступить против авторитарной супруги, хоть и сочувствовал хозяйке. Молчун-домовой нечасто показывался на глаза госпоже, но свою работу выполнял сноровисто и старательно.

В итоге Софии досталась кружка молока и кусок хлеба – весь ее обед.

В доме воцарилась предгрозовая атмосфера, которую слегка развеяло лишь появление гостей.

Господин Рельский и барышня Рельская преподнесли госпоже Черновой марципаны (лакомство из миндаля и молотого сахара) из своей кухни, и София с благодарностью приняла подарок. С его помощью можно умаслить домовую, которая обожала эту сладость.

Едва Рельские расположились у камина, Стен доложил о приходе дракона.

Шеранн был на диво безмятежен, любезно поприветствовал господина Рельского и госпожу Чернову, а при виде барышни Елизаветы рассыпался в комплиментах.

Едва они произнесли традиционные фразы о необычайно теплой погоде, как в дверь постучали, и на пороге появилась домовая.

Лея небрежно присела в книксене (и неловко, потому что ей мешал зажатый под мышкой сверток), потом деловито направилась к камину, не обращая ни малейшего внимания на гостей.

София лишь страдальчески подняла глаза к потолку.

– Я не звала тебя, Лея! – попыталась она воззвать к совести домовой, хоть и без особой надежды.

И верно: должного эффекта ее призыв не возымел.

Домовая развернула и водрузила перед огнем разрисованный экран, потом подбоченилась и ворчливо заметила:

– Вот теперь вашей нежной коже не повредит пламя!

– Спасибо, Лея! – сухо, с некоторой ноткой обреченности ответила госпожа Чернова.

Право, домовые считали ее несмышленой девчонкой, а Лея вообще вела себя как нянюшка великовозрастной хозяйки!

Гости молча и, как показалось Софии, сочувственно, наблюдали за неравным поединком. Лишь дракон иронически улыбался, но молодая женщина уже свыклась с его неизменной усмешкой.

– Так-то лучше! – Лея горделиво удалилась, оставив поле боя за собой.

– Какая любопытная картина, – вдруг заметил Шеранн, пристально рассматривая экран. – Мне нравится ваше рукоделие…

София перевела взгляд на злополучный экран и едва сдержала неподобающее даме слово, слышанное однажды от господина Чернова, когда тот пребывал в изрядном подпитии. Вышивка гладью в самом деле была роскошная – золотым, алым, багряным и еще десятком оттенков красного на полотне был искусно изображен дракон, раскинувший крылья в лазурном небе. На фоне пляшущего в камине пламени зрелище получалось умопомрачительное.