Какое-то странное, связанное с такой же птицей воспоминание на миг мелькнуло в моей голове.

Сова на моём подоконнике. Зеркало в полный рост…

Лэрд Кристиан кашлянул, я моргнула, с удивлением понимая, что мужчина стоит совсем рядом, придерживая за спинку выдвинутый, судя по всему, для меня стул.

— Присаживайтесь, лея Гарсиа.

Я, разумеется, послушалась и, чего скрывать, приободрилась. Если из кабинета меня не просят, значит, как минимум, выслушают!

Менталист устроился напротив и, дождавшись кивка от Васкеса, посмотрел мне прямо в глаза. Мне совсем не понравились переглядывания мужчин, и я вновь вцепилась в свою папку. Прокурор направился к выходу из кабинета, что совсем уж меня насторожило, а Черный перстень медленно и громко, как будто бы я была глуховата и глуповата, спросил:

— Вы понимаете, что сокрытие не просто магической силы, но сильнейшего ментального дара — это не только огромный штраф и принудительное обучение, это прямая опасность для вашего окружения? Именно из-за рисков спонтанного раскрытия способностей королевским законом предусмотрена уголовная ответственность для опекунов, не поставивших одаренного ребенка на учет, вплоть до каторги, лея!

— Какой такой дар? — растерянно пробормотала я. — Это дурной розыгрыш? Быть менталистом, даже слабым — положение в обществе и полное отсутствие финансовых проблем, — напомнила я лощеному магу. — Если бы у меня был дар, я бы совершенно точно не стала его скрывать. Зачем?

— Вот и мне очень интересно, — свёл мужчина брови. — Зачем?

Я нашла глазами прокурора. Ну он-то должен понимать, что эти обвинения — полный бред! Васкес приоткрыл дверь в приемную и прежде чем повернуться ко мне, приказал:

— Лея Эльза, дорогая, принесите нам чай и чего-нибудь перекусить.

Что за нелепость? Откуда бы у меня быть ментальному дару, он по крови передается! Дети менталистов с рождения на строгом учете у государства — ведь они основа королевской безопасности.

Я смотрела на приближающегося ко мне прокурора и мысленно уговаривала себя успокоиться. Но сердце стучало сильней и сильней, потому что где-то глубоко внутри скреблась неприятная мысль — я не знаю, кто мой отец. Так почему бы ему не быть менталистом?

И редкостным козлом!

Васкес сел на свое место. Повернувшись к нему лицом, я снова почувствовала успокаивающий аромат свечи и немного расслабилась. Сейчас всё разрешится самым лучшим образом. Или хоть каким-нибудь, но разрешится…

— В этой бумаге, — он глазами показал на оставленное им на столе постановление, — нет моей подписи и уж тем более нет никакой печати, — огорошил меня прокурор.

От неожиданности я выронила прижатую к груди папку на стол. К счастью, на пол ничего не упало, зато у меня появилась пара мгновений, чтобы осмыслить сказанное. Итак, что мы имеем? А имеем мы одно из двух: или у меня галлюцинации, или … лэрд всё-таки принял что-то на грудь…

В любом случае, воспользоваться ситуацией сама Богиня велит!

— То есть, наш дом сносу не подлежит? — посмотрела я на Васкеса из-под ресниц.

— Не подлежит.