Книги

Любовь, сова и бюрократия

22
18
20
22
24
26
28
30

Всё прекрасно! Отлично даже! Её счастье и безопасность — не это ли самое главное?

Соберись! И слушай, что тебе говорят, Лици!

Что-то стукнуло в окно, и я шагнула ближе — посмотреть, что там такое? Ну и спрятать от Инэс свою физиономию — не получалось у меня с ней совладать. Только вот и Инэс решила посмотреть в окно вместе со мной.

— Смотри-ка, это же наша сова! — удивилась она. — Я, конечно, не эксперт, но мне почему-то кажется, что она нервничает…

Птица, действительно, вела себя беспокойно. Трясла крыльями, вертела головой и переминалась с лапы на лапу на узком оконном отливе.

И там, в кабинете прокурора, на менталиста напала она, еще и подруг привела. Выходит, действительно нервничает! Из-за меня! Нельзя нервировать сов — они посланницы Богини и великое благословение нашего королевства.

Я улыбнулась птице и даже попыталась мысленно перед ней извиниться. Всё-всё, я в полном порядке. Я не расстроена, честное слово, я счастлива как никогда!

Кажется, сработало. Сказав своё излюбленное «уху-ху», сова взмахнула крыльями и, оттолкнувшись лапами, улетела на сосну.

— Упорхнула, — заметила Инэс, а я посмотрела на неё, любуясь изящным профилем.

Художник, она и сама была как картинка. Прокурор или кто-то другой, она заслуживает быть любимой.

— Я счастлива, что он тебе нравится. И я очень рада за тебя, — твердо сказала я.

— А как он на тебя сейчас смотрел …. как филин на мышь! — мечтательно протянула Инэс и, повернувшись ко мне, недоуменно замолчала. — Погоди, при чем тут я? — свела она брови к переносице.

Как обычно, поняв меня безо всяких слов, она весело рассмеялась:

— С ума сошла, ребенок?

— Кофе, долго пилил… а еще «скромняшка» и «надо брать», — почему-то обиженно получилось у меня.

— Лици, он этот кофе на улице пил! Наотрез отказался заходить к нам в дом, а с тобой — даже уговаривать не пришлось.

— Стеснялся, — буркнула я.

— Ой, не могу, — качая головой, расхохоталась она. — Я Кристиану — в матери гожусь! Я его для тебя присмотрела!

— Богиня, ты опять за своё! В какие матери, Инэс? — я возвела глаза к потолку, чувствуя, как в груди у меня становится жарко, а глупая улыбка буквально намертво приклеивается к моим губам. — Ты даже мне в матери не годишься!

Она фыркнула и, уперев руки в бока, укоризненно заметила: