Глава 24.

Первая капля лавы нехотя выбралась из переполненного жерла вулкана Монте-Хеленс. Пузырясь, раскаленная жидкость добралась до сухого кустарника, семена которого с десяток лет назад принесли на гору птицы. Под деревцем расположилось гнездо адского кондора, пяток крупных, едва поместившихся бы в ладонь, яиц, были сложены в корзине из сплетенных веток вереска. Лава, вступая в контакт с хворостом, зашипела, гнездо занялось огнем. Яичная скорлупа потрескалась, на волю выбралась серая слизь, стекая по выпуклому боку.

Кондор в это время облетал жерло, наблюдая, как жидкий огонь покрывается пеной. Почувствовав, что будущие дети в опасности, птица по широкой дуге развернулась и рванулась к гнезду. Набрав скорость, она ринулась вниз, и затормозила перед самой землей, широко размахивая крыльями, но сделала лишь хуже – от ветра, рожденного кондором, огонь лишь расшалился еще больше, и гнездо полностью покрылось пламенем.

Птица бросалась в языки огня, сжигая перья, оставляя в углях кусочки когтей. Неловкий пируэт – и на клюве остались обугленные следы. Из яиц вытек сизый белок и сейчас быстро сворачивался, превращаясь в коричневатую дрожащую массу.

Внутри вулкана затрепетала магма, кора планеты пошатнулась, оставляя глубокие трещины на поверхности. Толчок, еще один – и запертая лава ринулась наверх, фейерверком озаряя окрестности. На землю посыпался огненный дождь, хлопья лавы, будто снег, осыпали редкие деревья. Все живое стремилось прочь, и лишь плач кондора, что так и не увидел первенцев, разносился над реками лавы, которая сжирала все живое, встречающееся на пути.

Щуплый мужчина занавесил зеркало, с помощью которого смотрел на мир глазами птицы.

- Тебе не хочется знать, сколько смертей принесет это извержение? – спросил его младший брат, расположившийся на полу, на наваленных кучей подушках. В руках у юноши был золотой бокал с пряным вином. Стены и пол комнаты были выложены узкими деревянными полосками, роли перегородок играли картины, сделанные из шелковой ткани. Искушенный востоковед и реального мира узнал бы в изображениях копии творческого наследия древней китайской империи.

- Мне достаточно видеть первые пять смертей, - ответил мужчина. Его затылок, лишенный волос, блеснул на солнце, что пробивалось наружу сквозь широкие щели дверей. В комнате пахло лимоном, смешанным с ладаном. Аромат благовоний исходил из тлеющих бамбуковых щепок, расставленных на специальном столике в темном углу помещения.

- Можно ли назвать это смертью? Как может умереть тот, кто еще не появился на свет? – спросил Младший, сделав глоток.

- Давай не будем опускать до таких споров. Мы оба знаем, что зачаток жизни не может появиться без души, - поморщился Старший.

- А душа не может появиться без зачатка жизни, - подхватил Младший. – Так что было раньше?

- Раньше была жизнь, что породила другую жизнь. Этого достаточно, - отрезал Старший. Безволосый мужчина опустился на подушку для медитаций, приняв позу лотоса.

- Уверен, что сейчас время расслабляться? Любимец открыл реальный счет, и, кажется, не собирается останавливаться, - немного помолчав, спросил Младший.

- Скольких он уже убил?

- Не больше десяти, - ответил Младший. – Он убил первого, защищаясь, не желая тому зла. Но не справился с искушением бессмертием.

- Создатель все еще проверяет так Любимцев?

- Конечно, как же еще. Судьба не предопределена, она создается миром, и в том числе руками и душой Любимца. Он сделал свой выбор, и не стоит терять на него время! – отрезал Младший, отставив бокал. – Первый вулкан взорвался, кровавый счет открыт, и маховик не будет ждать!

Старший поднялся на ноги и подошел к проему, из которого открывался вид на северный участок континента. Зону Ордена огибал многовековой лес, самый древний во всем мире. Мужчина усмехнулся – зря эльфы так гордятся своей природой. С помощью магии можно вырастить что угодно, но только рядом с Орденом есть такое свидетельство вечности и умения природы.

- Как ты думаешь, почему они идут на убийство? – спросил Старший. – Это же предательство своего рода, посягательство на самих себя.

- Кто «они»?