Глава 7. Люба

— Может, хватит? — спросила Таська выпуская дым.

Мы стояли за сценой, в каморке, которая являлась гримерочной вроде как, но чаще тут просто выпивали. Таська курила, я одним глазком поглядывала на танцпол.

— Не-а, — меланхолично отозвалась я.

— Третий белый танец подряд… Ну, смотри сама.

— Не все бабы потанцевали. Видишь — очередь.

Очередь и правда организовалась после пары стихийных драк — все хотели Хабарова. Хотели в прямом смысле, но надеялись хоть на танец. Теперь Хабаров танцевал с Клавдией Никитишной, главной дояркой. Ну, как танцевал — скорее, она его танцевала. Бабы рассудили, что каждой должно достаться по полтанца, но Клава танцевала уже почти целую песню руки вверх, а никто не протестовал. Главную доярку, весом в сто килограмм и ростом метр восемьдесят, женщину недюжинной силы побаивались и молчали. В очереди периодически возникали склоки, номерков то не предусмотрели, но там правила баба Валя, а она просто ветеран битв в очередях. Не забалуешь.

Интересная вышла дискотека, Хабаров слился в объятьях с Клавой, остальные в очереди, мужики робко из кустов выглядывают, удивлённые ажиотажем. Сочувствуют страдальцу, наверное. Руки вверх заканчивались, Таська отбросила сигарету и пошла на сцену, объявлять танец в четвёртый раз.

— Белый танец! — пробасила она. — Дама, следующая в очереди, приглашайте кавалера!

Следующей в очереди была Людка, продавщица единственного в деревне круглосуточного магазина. Несмотря на постоянную борьбу с алкашами, которые требовали водки после десяти вечера, женщиной она была робкой и стеснительной.

— Стоп! — крикнул Хабаров вдруг и вырвался из объятий Никитишны, которая крепко его стискивала, не обращая внимания на то, что её песня закончилась. Залез на сцену. — Дамы, я уважаю вашу потребность на реализацию в танце, но после последнего, у меня кажется сломано пару рёбер. Поэтому, чтобы никого не обидеть — все, кто хотел со мной танцевать в понедельник получат премию три, нет пять тысяч рублей! Подходить в бухгалтерию, после восьми утра! Мужики — каждый, кто станцует сегодня более трех белых танцев с означенными выше дамами получит по две тысячи!

Дамы загудели, то ли негодуя, то ли радуясь. Мужики полезли из кустов. Я пока встревожиться не успела, сейчас утеку через парк, и хрен он меня на своей мажорской игрушке догонит. Но Хабаров повернулся ко мне, нашёл взглядом сразу, безошибочно, словно знал где я, хотя стояла я в в темноте. Спрыгнул со сцены и ко мне пошёл. Убивать будет, подумала я. Бежать надо, а ноги словно к полу приросли. И чем ближе он ко мне подходит, тем мне страшнее. Вижу, какой у него бешеный взгляд. Галстук сбит, на воротнике рубашке чья-то помада. Не удивлюсь, если и правда ребра поломали.

Вдруг тихо-тихо стало. Очередной шлягер девяностых вырубился, и тишина, словно её дышит никто, даже сверчков слыдно стало. Где-то в кустах тренькнула бутылка, видимо, не все вылезли на зов.

— Тамада! — позвал Хабаров. — То есть диджей, теперь старье заказываю я. The Righteous Broters "Unchained Melody" есть?

— Поищу, — отозвалась Таська, икнула и выронила сигарету, которую едва закурить успела. Сигарета упала и рассыпалась крошечными огоньками. — Сейчас.

И бросилась к своему рабочему месту внезапно забыв, что весит больше сотни килограмм, полетела просто с грацией примы-балерины. И тишина прервалась знакомой с детства мелодией. Я сглотнула, а Хабаров ко мне шагнул, поправляя на ходу галстук. Блядь, что делать?