Сара была права.

Последние шесть лет Сара пыталась пообщаться с Йеном в годовщину его смерти. Как у Гудини и его жены, у Рози с Йеном было кодовое слово. Слово, которое знали лишь они. Они придумали его однажды ночью, выпив галлон вина и посмотрев кучу серий «Мертвых файлов» в одно из своих ленивых воскресений. Поскольку он так же, как и она, увлекался паранормальными явлениями, не было ничего удивительного в том, что они придумали слово, которое доказывало бы, что медиум действительно общается с кем-то из них.

Рози понадобилось четыре года для того, чтобы морально подготовиться к подобному разговору. На самом деле у нее не было особых вопросов к Йену. Она просто хотела знать, что он в порядке. Ничего более.

И в последние шесть лет Саре ни разу не удалось достучаться до него. Рози не знала, что это значит. Сара всегда говорила, что это вовсе не значит, будто его нет поблизости. Он просто не отвечал. Может быть, он не был готов говорить. Может быть, он… Может быть, его там не было, где бы ни было это там.

Как бы там ни было, Рози благоговела перед Сарой. Возможно, была даже влюблена в нее, словно маленькая девочка. Тот факт, что она могла разговаривать с ушедшими, завораживал Рози. Сара охотно делилась впечатлениями о том, на что это похоже и как это было, когда она была ребенком. Рози никак не могла понять или даже хотя бы представить, каково это, – слышать голоса, которые не слышат другие, чувствовать то, что другие не чувствуют.

Сара и подобные ей, истинно одаренные, были для Рози героями.

– Как прошел тур? – спросила Сара.

– Неплохо. – Зная ритуал, Рози прошла в кухню и подхватила еще две свечи. Она принесла их в гостиную и поставила в центре кофейного столика. – Просто у многих людей возникают вопросы, против чего я не возражаю, но мы застряли у дома Султана.

Сара закатила глаза и выключила верхний свет. Комнату окутало мягкими мерцающими тенями. Жалюзи уже были опущены, скрыв яркие огни города. Сара включила музыку. Ну, технически это была не музыка. Это был низкий звук океанских волн, фоновый шум, который помогал Саре сконцентрироваться и вытеснить посторонние звуки.

Вернувшись к Рози, Сара опустилась на колени на блестящую синюю подушку.

– Ты о том доме, в котором нет ни малейших следов присутствия Султана или его брата? Или любых других свидетельств кровавой, ужасной резни?

Хихикая, Рози упала на свою подушку. Она тоже искрилась, но розовым.

– Один из туристов хотел узнать, почему мы не повели их в дом Гардет ла Прет, и я попыталась объяснить, что нет никаких исторических свидетельств того, что там была какая-нибудь кровавая резня. И хотя это красивое место, мы не включаем в экскурсии дома без исторических оснований. Он спорил, перечислял все факты, которые не являются фактами, что понял бы любой, умеющий пользоваться «Гуглом».

– И общался с тобой свысока, как и все шовинисты, да?

– Ага. – Она скрестила ноги. – Я ответила ему, что никто не утверждает, будто в доме нет привидений. Просто этому нет никаких фактических подтверждений. Нет даже ни одного репортажа об убийствах, или о чем-то подобном, что обязательно попало бы в газеты.

Сара потянула шею влево, затем вправо. Свет от свечи танцевал на ее лице.

– Там действительно есть странные вибрации, и я бы не стала снимать квартиру в этом доме, но ты знаешь…

– Ага. Ты либо веришь в убийства, совершенные в доме Гардет ла Прет, либо нет. Без вариантов. Как бы там ни было, спор вынудил нас задержаться. Ты когда-нибудь проводила вечер, споря о массовых убийствах, которых вероятно никогда и не было?

Она тихо рассмеялась.

– Нет. Хотя хотелось бы. У меня был частный сеанс с парой, которая только что потеряла ребенка.