Эпилог

Дев забывался.

Он забывался всякий раз, как был с Рози, и каждый раз он находил спрятанную часть себя. И этот раз был точно таким же, даже несмотря на то, что накануне вечером ее отец напоил их достаточным количеством алкоголя и накормил пралине, и они с Рози были переполнены сахаром и спиртом так, что любое движение казалось неразумным. Когда они рухнули в ее постель, он ворчал о проклятых светящихся в темноте звездах, и его пьяные проклятия казались ей самой забавной вещью на свете. В путанице рук и ног они вырубились вместе, споря о том, будут ли звезды украшать потолок спальни в доме, который они строили вдвоем. Еще они обсуждали ДСП, и Дев уже смирился с тем, что в его доме будут висеть занавески из бусин.

Сейчас их руки и ноги были сплетены совсем иначе.

Дев двигался над ней и в ней, обхватив одной рукой ее голову, другой – ниже, сжав бедро, пока он глубже погружался в нее. Ее ноги так нежно обвились вокруг его талии, притягивая его сильнее. Она поднималась, встречая каждое его погружение. Страсть пропитала их кожу, пропитала их мышцы и кости, и он хотел большего.

Он всегда хотел большего и всегда был готов для нее… всегда готов был сорвать с себя все, обнажив и тело, и душу в ее теплых, гостеприимных объятиях. Он никак не мог насытиться вкусом ее губ или ее соленой кожей. Он никак не мог насытиться Рози и ее светящимися в темноте звездами, ее расследованиями, о которых он теперь знал слишком много, и ее проклятыми занавесками из бусин.

Каждое мгновение с Рози было словно революцией души. И кто бы мог подумать, что он станет так чертовски поэтичен?

Он хохотнул, проводя спинкой носа по элегантному изгибу ее шеи.

– Над чем смеешься? – спросила она, скатываясь руками по его спине, проводя пальцами по веревочным линиям шрамов с нежностью, которая едва не убивала его всякий раз.

– Просто… – Он поднял голову и пристально посмотрел на нее, его движения замедлились, когда он погрузился достаточно глубоко, чтобы заставить ее задохнуться. – Просто подумал, что мы, должно быть, потеем сахаром и алкоголем.

– Правда. – Она захихикала.

– И я также думал, что ты… ты – революция моей души, – признался он, прижимаясь бедрами к ее бедрам и чувствуя себя немного глупо из-за того, что сказал это вслух, но теперь между ними не было никаких секретов. Совсем никаких.

Широкая, красивая улыбка тронула уголки ее губ, а взгляд наполнился удивлением.

– Ты… ты правда подумал так?

– Я это знаю.

Подняв голову, она обхватила ладонью его шею и поцеловала его… поцеловала его так, что он едва не кончил.

– Я люблю тебя, Девлин.