Укрывшись за деревьями, я сел на поваленное бревно и в течении получаса наблюдал за лодками, медленно поднимающимися против течения. Всего лодок было пять и в каждой из них находилось по шесть человек, трое из которых работали на веслах, а остальные, будучи отдыхающей сменой, внимательно осматривали берега реки.

Когда лодочный караван скрылся из вида, я не стал сразу покидать своё укрытие — сначала вскрыл собранные раковины, потом сходил к роднику за водой, достал из котомки лепешку и съел её, поглядывая по сторонам — теоретически людоловы могли за поворотом реки высадить десант, чтобы попытаться поймать меня. Хотя вряд ли они будут так заморачиваться из-за одного пацаненка. Поев и понаблюдав за окрестностями в течении получаса, я решил всё-таки вернуться к реке, прихватив на всякий случай всё своё вооружение — костяной и железный ножи, копьё и лук со стрелами.

Примерно полчаса я добывал жемчуг, не забывая регулярно осматриваться, и уже уверовал, что людоловы действительно уплыли, но в очередной раз бросив взгляд по сторонам, я заметил лодку, движущуюся вниз по течению. Выйдя на берег, я быстро оделся, собрал раковины, подобрал оружие и побежал к лесу, но тут мне пришлось изменить направление движения, когда увидел трёх мужиков, вышедших из зарослей мне навстречу. Повернув на девяносто градусов, я рванул по лугу параллельно лесной опушке, раздумывая о дальнейших действиях. Вообще, выносливость у меня хорошая, и я в состоянии без особого труда убежать от этих мерзавцев. Но стоит ли это делать, когда трофеи сами идут мне в руки? Очевидно, по мою душу отправился отряд из шести человек, которые к тому же разделились на две части — одна тройка плывёт в лодке, а другая бежит следом, безуспешно пытаясь догнать меня. Да ещё и кричат: «Стой а не то хуже будет!». Идиоты.

Немного замедлившись, чтобы парни не потеряли надежду, я по дуге стал приближаться к лесу, а преследователи, увидев, что расстояние сокращается, дружно прибавили ходу. Когда до опушки мне оставалось метров двадцать, сзади щелкнула тетива и я резко ушел в сторону, проводив взглядом пролетевшую мимо стрелу. Не понял, они что, убить меня хотят? Неожиданно. Хотя, нет, наконечник скорее всего тупой. Но ничего, у меня тоже лук есть, и острые стрелы к нему. Немного углубившись в лес, я спрятался за дубом и, воткнув копьё в землю, наложил стрелу на тетиву, дожидаясь приближения врагов и восстанавливая дыхание, а когда до них осталось около десяти метров, вышел из-за дерева и выстрелил в лучника, представлявшего для меня наибольшую опасность. Тот не успел правильно среагировать и словил стрелу в живот, после чего с жалобным стоном упал на землю, дергая ногами. Двое его подельников, увидев такой неожиданный оборот, с яростными криками бросились ко мне, размахивая дубинками, а я откинул в сторону лук, схватил копьё и тут же резким выпадом вонзил его в живот ближайшему мужику, явно не ожидавшему такого поворота событий. Последний из этой троицы, увидев, что ситуация коренным образом изменилась не в его пользу, отбросил дубинку, выхватив из-за пояса топор, и стал пятиться назад, осыпая меня угрозами:

— Тебе конец сученыш, мы этого так не оставим! И тебя, и весь твой род вырежем, даже продавать не будем! — молодой человек явно тянул время, надеясь на помощь второй тройки.

Я не стал вступать с ним в дискуссию, лишь прищурился и стелющимся шагом подошел ближе. Когда он с руганью очередной раз махнул топором, пытаясь достать меня в голову, я бросил в него ножом, от которого тот сумел увернуться, но при этом слишком далеко отвел в сторону топор, на короткий миг подарив мне возможность ударить его копьем, чем я и воспользовался, всадив ему в живот костяной наконечник. Когда последний неудачник из этой троицы оказался на земле, я подобрал свой нож и последовательно добил всех троих, перерезав горло. После чего собрал их оружие — лук, стрелы, ножи и топоры. Дубинки для меня не представляли никакого интереса — просто обструганные палки, нужные для того, чтобы вырубить будущего раба, не нанося ему серьёзных увечий.

Подобрав свой лук, я вернулся к опушке и увидел, что вторая тройка людоловов уже приблизилась на сотню метров и затаился за ветками кустарника, дожидаясь, когда они подойдут на дистанцию уверенного поражения. Противники шли настороженно, внимательно вглядываясь и вслушиваясь в лес. Двое из них были вооружены дубинками, за поясами были заткнуты топоры, а у третьего в руках был лук и длинный тесак в ножнах на поясе. Когда они подошли метров на двадцать, я, оставаясь невидимым для противника, через ветки кустарника выстрелил в лучника, попав тому в грудь. Костяной наконечник, видимо вошел неглубоко, поэтому тот смог выдернуть стрелу из груди и что-то сказал своим подельникам, после чего они подхватили раненого под руки и потащили в сторону реки, отказавшись от охоты на меня. Но я не собирался их отпускать и следующей стрелой поразил в спину второго людолова. Тот вскрикнул, сделал еще пару шагов и упал в траву, увлекая за собой раненного лучника. Третий бандит, осознав глубину ситуации, в которой он оказался, бросился бежать, петляя как заяц. Я попытался также достать его стрелами, но промазал два раза и уже смирился с тем, что один из врагов уйдет от справедливого возмездия, как вдруг увидел рванувшийся за врагом стремительный волчий силуэт, который за пару секунд догнал людолова, сбил его с ног и в мгновенье ока перегрыз тому горло. Молодец, Серый!

Теперь можно и трофеями заняться. К добыче волка я подходить не стал — зверь уже с аппетитом рвал человеческую плоть. А остальных я добил и раздел догола — вся одежда здесь изготавливалась вручную и ценилась весьма высоко, тем более, что людоловы были одеты в довольно приличные штаны и рубахи из льняной ткани, а у того лучника, которого пытались эвакуировать его товарищи, был ещё и простенький доспех — жилетка из свиной кожи. Также у них были неплохие кожаные пояса с железными пряжками и сапоги. Плюс самое дорогое — гора оружия — одних только топоров пять штук! Закончив обирать трупы, я дошел до лодки, которую людоловы вытащили на берег. Здесь я обнаружил моток веревок, очевидно предназначавшихся для связывания рабов, медный котел литров на десять и довольно большой запас продовольствия — крупы, сухари, вяленое мясо, мешочек соли весом примерно килограмм и две дюжины потертых плохо выделанных овечьих шкур, которые, видимо, людоловами использовались в качестве походных подстилок и одеял. Неплохо.

Столкнув суденышко в воду, я сел за весла и сплавился чуть ниже по течению, где большая старица, заросшая камышом, узкой малозаметной протокой соединялась с рекой. Протащив туда лодку, я отогнал её подальше вглубь водоема и замаскировал в камышах. Оставалось только надеяться, что остальная ватага людоловов не вернется за своими подельниками. Хотя, если даже и вернутся, то первое, что они увидят — это обглоданный волком труп, лежащий на берегу. А учитывая то, что люди здесь любят выдумывать себе разные страшилки вроде леших, русалок, оборотней и прочей нечисти, вид съеденного товарища вполне может отвратить их от дальнейших поисков — придумают какую-нибудь ужасающую небылицу и уплывут от греха подальше. Но, скорее всего, они даже и искать их не будут, чтобы не терять время — если не догнали, значит мертвы, а какой смысл возвращаться — чтобы посмотреть на трупы?

Нагрузившись трофеями, я направился к своей деревне и уже к полудню вышел из леса на поляну, где были расположены землянки нашего рода. Мать, увидев меня издалека, сразу подбежала, тревожно глядя на тюк с трофейной одеждой в моих руках.

— Людоловы напали, я их убил, — пожав плечами, я коротко объяснил ей произошедшее, — Завтра в ночь уйду.

Мать несколько секунд стояла, осознавая услышанное, потом повисла на мне, рыдая и осыпая мою голову солеными поцелуями. Другие женщины и девушки увидев эту сцену, подошли к нам и я повторил им то же самое, чем вызвал слезы и у них.

Постояв так четверть часа, я оторвал маму от себя, затем выбрал из трофейной одежды самый лучший комплект и сунул ей в руки, со словами:

— Постирай и ушей по моей длине!

Сдерживая слезы, она кивнула и, ссутулившись, побрела к ручью, родственницы с причитаниями потянулись за ней следом. А я, проводив их взглядом, сел на траву и занялся сортировкой трофеев — надо было решить, что оставить себе, а что продать голядинам — миролюбы из этих вещей ничего не возьмут — религия не позволяет. В Хареву тащить тоже смысла нет — взяв у охотников оплату мехами, я смогу неплохо заработать на разнице цен.

Для себя я отложил лучший топор, нож, тесак и пояс. Потом выбрал наиболее близкую по размеру пару сапог и, подойдя к ручью, сунул их в воду, прижав камнями. Местный народ не пользовался портянками, а тем паче носками, к тому же мылся крайне нерегулярно, поэтому от сапог несло весьма ядреным запашком. Вспомнив о портянках, я выбрал из трофейной одежды самые большие штаны, сам простирал их с золой и повесил сушить — потом разрежу на куски.

Управившись с первоочередными делами, я посетил летнюю кухню, но там еда была пока не готова, поэтому, отойдя в сторону, улегся на траву и закинул руки за голову — утро сегодня выдалось напряженным и мне требовался отдых. Но только стоило мне закрыть глаза, как я услышал легкие приближающиеся шаги, и на траву рядом со мной опустилась Света.

— Я тебя разбудила? — поинтересовалась девушка, заглянув мне в мне в глаза.

— Нет, я не спал, — ответил я и, приподнявшись, сел напротив неё.

— Говорят, ты убил людоловов? — не скрывая восхищения, спросила блондинка.