– Кто написал его?

– Одна герла, которая по чистой случайности оказалась в Парке во время прихода Беспощадного. Она приехала туда с родителями и наутро они умерли. Все родители умерли, а дети остались. Так образовалось Парковое племя. Она все подробно описала, а дневник успела спрятать в Библиотеке. Я нашел его год назад, сначала хотел выбросить – это же не книга – а потом прочитал.

– И чем нам помогут ее записи?

– Ее записи – наш путеводитель, Белка. Они приехали в Парк из маленького городка Маунт-хилл, и рядом с этим городком находится место, где родился Беспощадный. Ты на всякий случай запоминай, мало ли что со мной может произойти. Это место называется Лаба.

– Странное название…

– Странное место. Оно располагалось на территории большой военной базы, и никто не должен был знать, что оно там находится, даже семьи тех, кто там работал.

– Откуда же она знала?

– Слышала разговор матери и отца. Отец переживал, потому, что все люди на планете договорились не делать ничего, похожего на Беспощадного, но делали все равно. И в Лабе занимались именно этим.

Белка достала из рюкзака пакет с сушеными травами и бросила их в варево, потом туда же полетела горсть крупы и бульон превратился в густую ароматную похлебку.

– Помешивай, – приказала Белка, и Тим послушно начал работать ложкой.

– И далеко нам до этой Лабы? – спросила она спустя минуту.

Он кивнул.

– Сто миль с небольшим к югу от Тауна.

– Сто миль!

Белка присвистнула.

– И для этого надо пройти Сити, перейти мост, а потом еще и выбраться из Тауна. Сто миль по землям, которые мы не знаем. Это не просто далеко, Книжник, это очень далеко.

– Я знаю, – сказал Тим. – Но единственный Маунт-хилл, о котором может идти речь в дневниковых записях, находится там, Белка.

– Ну, значит, надо к нему дойти, – резюмировала она, глядя на то, как варево становится все более и более густым. – Да, кстати… Ты обещал научить меня читать?

Некоторое время Книжник молчал, глядя Белке в глаза. Взгляда она не отводила. В свете костерка ее волосы казались темными, а тени возле скул и в уголках рта – глубокими, словно порезы.

– Хорошо, – наконец-то согласился Книжник.