Адам добрался до отеля и застал Тимура собирающего вещи. Сумка стала гораздо объемней, наполненная подарками и сувенирами. Молодой человек не обратил внимания на вошедшего, продолжая свое занятие. Адам сел на край кровати, заглядывая ему в лицо.

-  Ну чего ты злишься? – спросил он с мягкой улыбкой. – Не будь ребенком. Что за сцены ревности?

-  Где ты был? Прошло больше часа, – вместо ответа, проговорил Тимур. Он продолжал свое занятие, игнорируя взгляды собеседника.

-  Добирался на метро, – ответил тот.

-  Я тоже, – фыркнул Тимур. – Если бы ты распрощался с этим пижоном сразу, то вошел бы в эту дверь почти сразу за мной. Так где ты был? Вы мило болтали? Вспоминали прошлое? И как он был? Хорош? С виду красавчик. Наверное, богач, модные шмотки, нахальства выше крыши.

-  Тим, – застонал Адам, отрицательно качая головой. – Ну зачем тебе это? Разве недостаточно того, что он просто знакомый, с которым я встречался сто лет назад? Зачем тебе подробности и объяснения при посторонних, при нем?

-  О, так тебя задело то, что я при нем тебя послал? – усмехнулся Тимур.

-  А, так ты меня послал, – Адам перестал улыбаться. – Неплохо. А где же твоя любовь? Неужели одного моего бывшего любовника достаточно, чтоб ты так сразу охладел?

-  Я не так выразился, не цепляйся к словам, – смутился Тимур, как всегда борясь с самим собой.

-  А ты не цепляйся ко мне, – ледяным тоном ответил Адам. – У меня все же есть чувство собственного достоинства. Ты всегда его топчешь, но оно есть.

-  Я не хотел тебя обидеть! – сдался Тимур и все же перешел на повышенные тона, не в силах сохранять невозмутимость, как его собеседник. – Я просто хотел понять, кто он для тебя? Почему ты был так взволнован, почему он пялился? Ведь мне не все равно, мне больно!

-  А мне нет? – Адам отвернулся. – Он всегда так делает, он такой вот человек. У него достаточно денег, чтоб возомнить себя богом. Он считает, что может купить всё и всех. А вот меня не смог, поэтому он так смотрел. Мне нужно было прямо там тебе это объяснить? Ты не мог дождаться, когда мы будем наедине? Я ничем не заслужил тех слов, такого вот отношения.

Тимур молчал, еще злой на себя и на Адама, а больше всего на наглого блондина. У молодого человека руки чесались, всыпать ему по первое число, но не только за наглость, а за то, что было между ним и Адамом, что когда-то он прикасался к нему, был с ним, как теперь Тимур.

-  Вы еще говорили, когда я ушел? – спросил он вместо извинений.

-  А что? Мне нельзя разговаривать с людьми? – одарив его тяжелым взглядом, спросил Адам. – Или нет, мне нельзя разговаривать с тем, кто меня трахал?

Тимур пожалел о резких словах, но сейчас еще не готов был просить за них прощения.

-  У меня были до тебя любовники, – продолжал мужчина ледяным тоном. – Их было больше, чем у тебя девушек, потому что я старше и не мог себе позволить постоянные привязанности. Для меня это был просто секс, я знал, что ни с кем из них не разовью отношения до того, что сейчас у нас с тобой. Во-первых, я не мог уехать из родной страны, где у меня семья, я должен помогать им. Во-вторых, я знал, что родители будут против этих отношений, и их мнение было для меня важнее, чем любая из привязанностей. Маркуса я любил, но даже ради него не захотел изменить свою жизнь. Только ты изменил мои взгляды, заставил плюнуть на всё. Я доказал тебе, как мог, насколько ты для меня важен, и теперь ты не доверяешь мне. Тимур, если ты не оставишь это, мы расстанемся.

Молодой человек замер, широко раскрыв глаза. Он готов был убить Адама из ревности, убить себя за свою глупость, но не готов был расстаться.

-  Так нельзя жить, – со вздохом продолжал Адам, опустив голову и глядя на свои руки, скрещенные на груди. – Так просто невозможно жить. Это какое-то безумие, ведь мы любим друг друга, и в то же время постоянно изводим. Я тебя своим прошлым и нежеланием копаться в нем, ты меня своей жестокостью. Я не мазохист, я не люблю боль, и то, что ты меня унижаешь, мне не нравится.

Тимура начала бить дрожь, он лихорадочно придумывал, как выйти из этого положения, как вернуть доверие Адама и не потерять его. Впервые после размолвки в горах он ощутил, что это может случиться, что это уже происходит. Мысль, что он потерял Адама, пронзила сердце резкой болью, на глаза молодого человека навернулись слезы. Он сделал глубокий вдох, и что-то говорить просто не мог. Адам не смотрел на него и не догадывался о причине молчания собеседника.