— Нет, погодите, — добавил он, не отрывая глаз от лица профессора. — Однажды я получил подарок на Рождество.

В тот день, когда он пошел в начальную школу, ему пообещали подарок, если он будет паинькой до Рождества. Несколько месяцев он безропотно выполнял их приказы. Почти все время молчал, слова не говорил в ответ. Каждый вечер часами делал работу по дому, потому что днем учился, а еще надо было выполнять школьные задания для Дадли. Свои уроки ему позволялось делать только после того, как он закончит уборку. Все эти четыре месяца он ни разу не осмелился попросить еды, или возразить Дадли, когда тот говорил гадости о нем или о его покойных родителях, или пожаловаться на Дадли и его шайку, которые без конца цеплялись к нему и колотили. Он старался быть хорошим, очень хорошим, и исступленно ждал Рождественского утра, мечтая об обещанном подарке.

Он встряхнул головой, прогоняя воспоминания. Ни тени какого-либо чувства не отразилось в его голосе, когда он сказал:

— Мне подарили вешалку для одежды.

С тех пор он перестал верить их обещаниям.

TBC . . .

Глава 34

Северус пристально наблюдал за лицом мальчика — чувства отражались не так явно, как у обычного ребенка. Но для Гарри, умеющего изображать безразличие лучше, чем кто-либо из известных Северусу людей, это был очень эмоционально. И Северус понимал, что Гарри сказал ему далеко не всё. Совершенно очевидно, что было в этой истории что-то еще, кроме: «Один раз я получил подарок, это была вешалка для одежды». Об этом свидетельствовала прежде всего длинная пауза посередине предложения и острая вспышка печали в выразительных зеленых глазах.

Не говоря уже о вопросе, который привел к этому признанию. Каждый год на факультете обязательно находилась пара детей, которые, как Гарри, не хотели возвращаться домой на каникулы. Причина одна и та же у всех — их там не ждали.

Равнодушие — одна из скрытых форм жестокого обращения, с которой Северусу, как декану Слизерина, приходилось сталкиваться, приводящая к тяжело искореняемым последствиям у детей, которые в одиннадцатилетнем возрасте попадали под его опеку. Главной проблемой, конечно, было то, что такие дети, с самого рождения привыкшие к полному пренебрежению к ним со стороны своих домашних, вырастая, не видели в таком отношении ничего особенного. Их не били, и такие дети искренне считали, что их жизнь не так уж и плоха, что их опекуны обращались с ними вполне нормально, так как с младенчества эти дети усвоили, что не заслуживают внимания, заботы и любви.