Вернувшись в офис, Северус сел за письменный стол и принялся незаметно массировать ногу, пока Гарри отогревал руки у камина. Проклятая собака! Он знал, что Гарри заметил его хромоту, но, поскольку существование собаки держат в тайне, Северус не собирался ничего ему объяснять.

Взмахом палочки он поставил стул Гарри рядом со своим, чтобы они могли смотреть фотографии вместе. Не то чтобы он опасался, что мальчик испортит снимки, просто так будет удобнее давать пояснения, если потребуется.

Он окликнул Гарри. Тот никак не отреагировал, увидев, что они будут сидеть близко друг от друга; его напряжённая поза выдавала нетерпение. Когда Гарри устроился на своём стуле, Северус вынул фотографии из пакета — часть была сделана маггловским способом, но оттого снимки не стали менее выразительными — и положил их на стол.

Самая верхняя запечатлела юных Лили и Северуса, со скрещенными ногами сидящих под старым дубом на заднем дворе Эвансов. Ветер подхватил длинный рыжий локон Лили и бросил в глаза, и в момент съемки она подняла руку, чтобы заправить за ухо мешавшуюся прядь. На губах её играла насмешливая улыбка, она смотрела на Северуса, лица которого, как обычно, было не видно за тёмными волосами.

— Эта сделана её отцом, — пояснил Северус. — Нам тогда было лет по десять.

Гарри протянул руку, но не стал трогать фотографию, а вместо этого провёл пальцами над поверхностью бумаги. Рот у него приоткрылся, словно он не ожидал увидеть свою мать и своего профессора вместе, хотя Северус говорил ему, что они дружили.

— Где это снято?

— На заднем дворе у её родителей. — Северус указал на левый нижний угол фотографии: — Дом вон там. Мы не часто проводили время у неё дома, лишь иногда. — Северус заколебался, потом продолжил, желая… понимая необходимость наладить контакт с Гарри: — Родители Лили были очень добры и приглашали меня приходить к ним, когда бы мне ни захотелось.

Гарри взглянул на него, не поднимая головы, сквозь ресницы, словно он был слишком смущен, чтобы смотреть прямо в глаза.

— Она когда-нибудь приходила к вам домой?