– Это правда, что та семья выбралась?

Она кивает.

– Определенно. Генерал тайской армии – мой поклонник. Он рассказывает мне все. У них есть пост перехвата. А иногда они посылают за границу разведчиков.

Я словно вновь оказался дома.

Мы отправляемся в крошечный лаосский ресторан, где все узнают Кулаап и бегают вокруг нее, а владельцы просто запирают дверь перед носом папарацци, когда те становятся слишком назойливыми. Мы коротаем вечер, делясь воспоминаниями о Вьентьяне. Оказывается, нам обоим нравился один и тот же лоток на Кэм-Кхонге, где продавали рисовую лапшу. Оказывается, она любила сидеть на берегу Меконга и мечтать стать рыбаком. Оказывается, по выходным мы ездили за город на одни и те же водопады. Оказывается, за пределами страны невозможно найти хороший дум-мак-хунг. Кулаап – прекрасный собеседник, полный жизни. Ее американские привычки кажутся странными, но сердце у нее доброе. Время от времени мы фотографируем друг друга и выкладываем фотографии на ее сайт, подкармливая вуайеристов. А потом снова садимся в лимузин, и вокруг снова вьются папарацци. Я чувствую себя звездой: сверкают вспышки, люди выкрикивают вопросы. Я горд, что сопровождаю эту красивую, умную женщину, которая намного больше других знает о том, что происходит на нашей родине.

В машине она заставляет меня открыть бутылку шампанского и наполнить два бокала, а сама изучает в водовороте результаты нашего свидания. Она перепрограммировала водоворот, чтобы он также отслеживал рейтинг моей новостной ленты.

– Сегодня у тебя на двадцать тысяч читателей больше, чем вчера, – говорит она.

Я сияю от удовольствия. Кулаап продолжает просматривать результаты.

– Кто-то уже опознал тебя. – Она поднимает бокал. – Ты знаменитость.

Мы чокаемся. Я раскраснелся от вина и счастья. Я добуду клики для Дженис. Мне кажется, словно бодисатва[8] спустился с небес, чтобы спасти мою работу. Мысленно я благодарю Марти за то, что устроил все это, за его щедрость. Кулаап склоняется над экраном, изучает пылающий контент. Открывает новое окно, начинает читать. Хмурится.

– Что за ерунду ты пишешь?

Я изумленно вздрагиваю.

– В основном статьи о правительстве. – Я пожимаю плечами. – Иногда об окружающей среде.

– Например?

– Сейчас я работаю над статьей о глобальном потеплении и Генри Дэвиде Торо.

– Разве мы с этим не покончили?

Я в замешательстве.

– Покончили с чем?

Нас встряхивает: лимузин сворачивает на бульвар Голливуд, мотоциклы ревут и мечутся вокруг, словно косяк рыб. Папарацци фотографируют бок лимузина, фотографируют нас. Сквозь тонированные стекла вспышки кажутся светлячками, крошечными, как мои статьи в водовороте.

– Я хочу сказать, ведь это старая история. – Она делает глоток шампанского. – Даже Америка снижает вредные выбросы. Все знают, что это проблема. – Кулаап барабанит пальцами по подлокотнику. – Налог на углекислый газ для моего лимузина вырос в три раза, несмотря на гибридный двигатель. Все осознают, что это проблема. И мы ее решим. О чем тут писать?