— Так! Хорош! Присосался! Теперь воду, двадцать глотков. Тебя как зовут? — Едва оторвавшийся от трубки с водой парнишка тут же ответил.

— Командир первого отделения зелёного блока Глеб Спица.

— Кто такая Эмма и где она? — Боцман, как всегда, ухватил самую суть.

Тайра тем временем перешла к следующему больному — он уже щурил глаза от света.

— Старший воспитатель. Она с Генкой Иволгой в своей комнате заперлась. Вчера. А нас здесь закрыла.

— У вас полные фляги с водой. Почему не пили?

— Старший воспитатель запретила отдельным устным приказом. Во время экстренной эвакуации её приказы приоритетны. — Заученно отбарабанил юноша.

— Кроме вас ещё кто-нибудь есть? — Влез в разговор Платон.

— Эмма Белую в подвале заперла. Два дня назад. Её на улице укусили. Старший воспитатель сказала, что она тоже сойдёт с ума и всех покусает. Мы всех заболевших связывали и в подвале запирали.

— Ого! Всего два дня? — Удивилась Тайра.

— Наверное, больше — вдруг сказал другой голос.

— Двое суток мы ничего не пили. Нам Эмма запретила. Сказала, что спартаковцы должны с честью переносить невзгоды, и мы все всё равно умрём, поэтому нет смысла переводить на нас дорогостоящие ресурсы.

— Вот сука! — С чувством сказала Тайра.

— Лучник! Я пойду, пообщаюсь с этой… — но Платон перебил девушку.

— Боцман! Сначала напоите всех, а затем сходи с Тайрой. Осмотрите этаж, разблокируйте двери и запустите грысей. — Дождавшись, когда Боцман с Тайрой закончат поить очнувшихся юношей, Платон пропустил друзей в коридор и тихонько добавил.

— Убейте эту тварь, но сначала допросите её и пусть этой уродине будет очень больно. Семерых на смерть от жажды обрекла. Так даже муры не поступают. — Боцман с Тайрой синхронно кивнули.

Платон вернулся к … детьми их назвать было нельзя — не было в них детскости. Юношами тоже язык не поворачивался. Не подходило им это слово. Наверное, это были солдаты, но и новобранцами их Платон бы не назвал.

— Меня зовут Лучник. — Сказал он, подходя к лежащим.

— Это звание или должность? — Тут же спросил его первый парнишка.

В голосе его было … пренебрежение? Нет. Скорее это была плохо скрытая насмешка. Платон понял, что он неправильно начал общение с этими юношами.