Он замер на месте, не ожидая такого поворота, а я сделала шаг назад и внезапно поскользнулась на чем-то. Если бы капитан вовремя не среагировал, то я хорошо приложилась бы к земле. Аведа удержал меня за талию, а потом аккуратно поставил на ноги, но руки своей не убрал. Что-то глубокое и как бушующее море неспокойное промелькнуло в его, сейчас казавшихся синими, глазах. Моя рука покоилась на его груди, и под собственной ладонью я ощутила биение мужественного сердца. Выдохнула, а потом медленно вдохнула, и морозная свежесть смешалась с тонким древесным ароматом, исходящим от тела капитана. Голова пошла кругом, ноги снова подкосились, а в душе проснулся ураган. Горячие руки капитана не отпускали, а глаза все так же смотрели мне в лицо. Я скользнула взглядом по его скуле, потом по щеке и спустилась к губам, которые были слегка приоткрыты, словно от удивления. Ураган в груди усилился, мешая дышать и разнося по телу колючие мурашки. Мир вокруг уменьшился, остались только губы капитана, который уже тоже дышал неровно.
Легкое серебристое свечение озарило лицо Аведы, послышался сказочно прекрасный перезвон тысяч крошечных колокольчиков, и я ощутила всплеск древней как сама жизнь магии. Она сковала меня, очаровала и будто поработила. Я чувствовала ее присутствие, но не могла ни распознать, ни оттолкнуть. Она притягивала меня к губам капитана, призывала коснуться их своими и насладиться самым сладким поцелуем в моей жизни. Откуда я это знала? Просто чувствовала.
Казалось, капитан ощущал то же самое. Его лицо становилось все ближе, аромат все сильнее, а притяжение между нами непреодолимее. Наконец мы сдались и прильнули друг к другу. Губы мужчины оказались мягкими и ласковыми. Сердце будто захлебнулось восторгом, и я, уронив коньки, запустила руки в волосы Андреаса. По телу пробежала приятная дрожь, когда капитан прижал меня крепче, обнимая обеими руками.
Это было похоже на наваждение, на помешательство, но мне было все равно. Где-то на задворках сознания маячила мысль, что происходит нечто неправильное, но в голове царил вязкий томительный туман. Я отчаянно хотела, чтобы этот поцелуй никогда не прерывался, но капитан все же смог оторваться от меня. Его глаза горели, он растерянно смотрел в мое лицо и тяжело дышал. Только когда ощутила холодок на губах, осознала, что произошло. Свечение угасало, но я успела поднять голову и ахнуть:
– Как это возможно?
Отскочив от капитана, я с ужасом смотрела на омелу, которая и издавала то самое странное свечение. Все это наваждение было не чем иным, как древней магией омелы. Но разве целоваться под ней не должны только влюбленные?
Глава 5
– Что это было? – растерянно спросил капитан, глядя на меня чуть округлившимися глазами.
Он коснулся пальцем своих губ, а потом, как и я, поднял голову. Омела, словно живая, мягко пульсировала уже почти растаявшим серебристым сиянием. Я все еще ощущала всплеск ее магии и все еще испытывала влечение к капитану. Но совсем легкое, будто остаточное.
– Оба, немедленно, в мой кабинет! – прозвучал властный голос миссис Патчис, и я вздрогнула.
Мы с капитаном синхронно повернулись к моей наставнице, которая выглядела не менее растерянной, чем мы. Ее прямая спина отчего-то стала еще прямее, а сжатые в кулаки пальцы казались совсем белыми.
– Немедленно! – повторила она и быстрым шагом направилась к дверям корпуса.
Мы с капитаном невольно переглянулись и последовали за ней. По дороге наставница не сказала ни единого слова, лишь создала узорный снежок и вложила в него послание для магистров. Если миссис Патчис в такое время решила побеспокоить их, значит, произошло что-то действительно серьезное. Не думаю, что дело в поцелуе. Студенты нередко вступают в отношения со стражами, невзирая на запреты, но, как правило, получают лишь порицание и все равно рано или поздно расстаются. Ни разу подобные случаи не доходили до магистров. Сумасбродства юных влюбленных сердец обычно не входили в круг интересов основателей академии.
На душе было тревожно. Почему именно этот случай должен стать предметом обсуждения с магистрами?
Миссис Патчис достала из глубокого кармана ключи и открыла дверь кабинета, пропустила сначала нас, а потом вошла сама.
– Миссис Патчис, – негромко сказала я, стараясь, чтобы капитан не услышал, – я прошу прощения, что вы стали свидетелем…
Совершенно не знала, как все это назвать, как объяснить. Зажмурилась, пытаясь отыскать правильные слова, а когда открыла глаза, наставница смотрела на меня с тревогой.
– Я не хотела… – Бросила взгляд на капитана. – Мы не хотели. Это как-то само… Мы оказались под омелой… Вы же знаете, я никогда не верила в эти глупости и нарочно никогда бы никого туда не привела…
Мне хотелось объяснить миссис Патчис, что поцелуй был случайным, что мы его не планировали и все это недоразумение.
– Он даже не нравится мне…