Нужно было срочно что-то придумать.

Или может не надо?

Клин помчался наверх, свернул в правый коридор. Третья дверь, гобелен. Вот и проход, но он заперт.

— Задвинь чем-нибудь дверь, пока я тут разбираюсь!

Руки не дрожат. Даже сейчас мне не страшно.

Помню, как научился узнавать страх.

Очередной мастер, к которому Клин устроился подмастерьем, был фокусником. Он заговаривал змей, глотал шпаги, ходил по углям и останавливал летящие в него стрелы. Он был очень мудрым и веселым. И очень уверенным в себе.

Тогда тоже были инквизиторы.

И его славный учитель сделал все ошибки, какие мог, чтобы оказаться в их руках. Клин любил старого фокусника, он попытался спасти его, но инквизиторы хорошо охраняли пленных еретиков.

Страх заставлял людей совершать ошибки. Страх появлялся там, где люди не знали, что будет дальше и что делать. Страх указывал людям, что им будет больно.

Клину не нравилось, когда его союзники боятся.

Но страх врагов был очень удобным.

Раньше Клину хотелось понять, что чувствует человек, когда ему страшно.

Страх был очередной вещью, которой Клин не умел. Он изображал страх, играл его. Изучил то, что пугает людей, и попробовал на себе.

Но почему-то он всегда знал, что делать. И знал, как задавать вопросы, чтобы разобраться, что будет дальше.

Постепенно страх стал понятен. Страх это проблема, мешающая думать людям вокруг.

Он так и не почувствовал страха.

Замок щелкнул, и проход дохнул на Клина холодным и сырым воздухом.

Он заглянул внутрь тоннеля.

Кто-то двигался навстречу. Там, в темноте, на сырых стенах, покрытых паутиной, дрожал свет факела.